Мы ночуем в облаке,
Прижав друг к другу спины,
Жуем без пива воблу —
На это есть причины.
Как прометеи у стены,
На крючьях — карабины.
В святые мы занесены
Уже наполовину.

А утром розовый туман
Потянется под нами.
Стоит стена, как истукан,
И шевелит бровями.
А здесь спины не разогнуть,
Окаменела шея.
Над головой такая жуть —
Прихожая Кощея!

Шлямбур дятлом в тишине —
Для черта работенка.
Лезут гномы по стене
На паутинках тонких.
Не век же лезть — вершина есть,
Сядем, свесив ноги.
Пройти такую круговерть
Дано не так уж многим!

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В долину падает гремучий Зеленчук,
А нам дорога к горному гнезду,
Где, как мерцающую первую свечу,
Февральский вечер над хребтом зажег звезду.

А утром высветлит вершины новый день,
По склону лыжник в снежной радуге скользнет,
И, обгоняя собственную тень,
Звериный след лыжней пересечет.

А солнце так отчаянно бело,
И полыхают синим пламенем снега.
Не задымился — значит, повезло,
И бронзовеет на лету щека.

Подснежник выглянет из мартовских снегов,
Идет весна, и мы уходим вниз.
Но в суете и шуме городов
Не забывайте солнечный Архыз!

Начало 1972, Архыз

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну, в чем же здесь его вина?
В годах купил костюм на вырост.
У сердца Родина одна:
Там, где родился ты и вырос.

Оно, рассудку вопреки,
Не верит в эти перемены.
Два берега одной реки.
Лишь сердце, сердце неизменно.

И небо вроде бы одно,
И так же терпко пахнут травы.
Так отчего ж щемит оно,
Не по нутру ему забавы?

Ему бы спорить - не молчать.
Окстись, ведь ты не малолетка.
Бывает, правда, по ночам
Забьется перепелом в клетке.

Душа до донышка пуста.
И сердце точит паутиной.
Любые райские места
Ему останутся чужбиной.

Разрыв-травой родник зарос,
Водой живою не напиться.
Ну, сколько можно на износ?
И перестало сердце биться.

6 сентября 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На фронт трамвай уходил...
Комкала мать платок.
Плечо мне ладонью сдавил:
— Держись на ногах, сынок!

Крест-накрест бумагой окно,
Сирены простуженный хрип...
Зимой пришло письмо:
У Средней Рогатки погиб.

Голод был, как мороз,
Потом весна, лебеда...
А я все не верил всерьез, —
Писем ждал от тебя.

В школе на карте флажки,
Самый большой — в Берлин.
Годы войны прошли,
Нет ни тревог, ни руин.

У матери муж другой —
Сказала, мол, жизнь есть жизнь,
И в церковь за упокой
Подала — ты ей не снись!

Мне уже тридцать пять,
Я старше тебя, отец!
Я внучку твою гулять
Вожу, где свистел свинец.

Сейчас там дома, дома...
Сейчас там сады, сады...
И внучка уже сама
Тебе собирает цветы.

На фронт трамвай уходил
Двадцать пять лет назад,
А я ничего не забыл...
Цветы на могиле лежат.

Конец 1966

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так было вначале:
Нарушив покой,
Топоры застучали,
Запахло щепой.
На склонах пологих
Онежской земли
Рубили на совесть,
Не за рубли.

Под солнцем скупым
Искрилась смола,
Легки, словно дым,
Росли купола.
А в согнутых спинах
Надежда жила:
Не хлебом единым
Россия жива!

Встала и будет!
И нету таких.
И пусть теперь судят
Ее знатоки.
Сколько уж весен
Минуло с тех пор,
Как Нестор забросил
В Онегу топор!

Сентябрь — октябрь 1972

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять Невою лед
Из Ладоги несет.
Петруша, на лошадке осади!
Канул гололед,
Весна идет-гудет,
Метели и морозы позади.

А Петя сделал вид,
Что бронзовый сидит,
Но видно ведь: ноздрею шевельнул.
Сандалями звеня,
Вот-вот сойдет с коня,
И постовой возьмет на караул.

А это что за вздор!
Исаакиевский собор
Сдвинул набекрень все купола.
С виду монолит,
Но вижу: между плит
На паперти травинка проросла.

Ах, мой шальной апрель,
Опять с ним канитель,
Возводят самозванца на престол.
А он, веселый в дым,
Шпилем золотым,
Как бабочку, кораблик наколол.

Ох, что за чудеса:
Полощут паруса
Кораблику балтийские ветра.
Вот жаль, что экипаж
На нем, увы, не наш,
А в канонирах нету там Петра.

А то бы в самый раз
Пора отдать приказ:
Швартовые, ребята, отдавай!
Канул гололед,
Весна идет-гудет,
Эй, там, впередсмотрящий, не зевай!

9 мая — лето 1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разгулялся к ночи
За окошком ветер,
Что он напророчит
Нам на этот вечер?
Что несут нам тучи,
Знать бы наперед.
То ли снег летучий,
То ли гололед.

В печь дровец подбросим,
Вспыхнет береста.
Покидает осень
Здешние места.
Стая лебединая,
Ты прости-прощай!
Затянуло льдинами
Мой родимый край.

Лишь вороны-кликуши
В небе гомонят,
Выжигают душу,
Стужей леденят.
Клены за околицей —
Им-то каково?
Гнутся, будто молятся,
Знать бы, на кого.

Первая пороша,
Свежий волчий след.
Прошлое хорошее
Забывать не след.
Холода сковали
Веселые ручьи.
Только нас едва ли
Можно приручить.

Ноябрь 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Усталость брезентовых плеч
Скорбит под гудящие ветры.
Тебя чем сумели увлечь
Трудных дорог километры?
И почему же покой
Брошен тряпьем у порога?
Скупой карандашной строкой
Метит мне карту дорога.

        Дни, дни, ночи
        Жди, жди очень.
        Это маяк,
        Да, это так,
        Иначе и шаг не в шаг.

Звезды здесь зелены,
Звеня, уплывают на запад.
Тебе они будут видны,
Когда у меня будет завтра.
Дымом дорожных огней
Режет усталые веки.
Тяжесть заплечных ремней...
Пусть вам удача навеки.

        Дни, дни, ночи
        Жди, жди очень.
        Нужно идти,
        Нужно дойти
        В этом трудном опасном пути.

Усталость брезентовых плеч
Скорбит под гудящие ветры...

Июль 1963,
Сахалин, Антоново

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ястреб чиркнул крылом по брусничнику спелому
И с добычей в когтях канул в чаще лесной.
Был бы рядом мой друг, вот тогда бы я спел ему,
Как нас манят порой. Чаще — яркой блесной.

То развесят силки, то расставят капканы,
Сердобольных найти — что-то я не найду.
Но любителей соль сыпать ближним на раны
Развелось, как грибов в урожайном году.

Но друзья далеко, а вокруг только хищники,
Этот — ястреб, а тот — ворон, падаль клюет.
Знать, не зря вы окрест за добычею рыщете,
С перебитым крылом не уйти мне в полет.

Я кружу в полынье, а разводье все уже,
И охотник в кустах передернул затвор.
Так чего же мне ждать: то ли зимнюю стужу,
То ли выстрела ждать, когда грохнет в упор.

От ледовых закраин повеяло холодом,
Стала черной и вязкой вода подо льдом.
Как леталось и пелось, когда были молоды,
Как мы были в те годы легки на подъем...

Полыхает закат бесшабашным пожарищем,
Будто залито кровью полнеба уже.
Улетят на закат все мои сотоварищи, —
Каждый волен пути выбирать по душе.

Ястреб чиркнул крылом,
Ястреб чиркнул крылом...

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снова в Питере пахнет корюшкой,
Хожу без свитера, не знаю горюшка.
По Неве плывет льдина с прорубью,
Я иду, на вкус воздух пробую.

Солнце тычется в лужи пальцами,
Я иду по асфальту развальцею.
Желторотые почки тополя
Воздух солнечный жадно лопают.

У воды стоит моя девочка,
В луче солнечном машет веточкой.
А над ней плывут чайки плавные,
До чего ж весна штука славная!

Снова в Питере пахнет корюшкой,
Ты прости-прощай, зима-горюшко!

1973

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

К утру воркуют голуби
Об одном,
Подругам кружат головы,
Чертя асфальт крылом.
Обрати внимание:
От стаи голубей
Весенние проталины
Стали голубей!

Розовеет окнами
Город мой,
Улицами мокрыми
Мы идем с тобой.
Где-то на окраине,
Золотом соря,
С нами на свидание
Спешит заря.

Полыхают касками
Купола,
В скверах тени вязкие,
Как смола.
Стряхивает город
Сумрак с крыш.
Что же, моя гордая,
Ты молчишь?

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опадает лист орешника,
В ноги падает, кружа.
Мы стоим, как два подсвечника,
В руках удочки дрожат.

Ветер щупает рубашки,
Как контроль, непогрешим.
Мы — две куклы-неваляшки,
Только мама говорим.

Рядом церковь кособочится,
Говорят, что старина...
А нам с другом выпить хочется
Подогретого вина.

Опадает лист орешника,
Вон еще упал один...
Ну ее, рыбалку, к лешему!
Лучше двинем в магазин.

Опадает лист орешника,
Нам теперь уж все равно.
У огня сидят два грешника,
В котелке кипит вино.

Опадает лист орешника,
Нам теперь уж все равно.
У огня сидят два грешника,
В руках стопочки дрожат.

Октябрь 1972

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Наверно, мы просто устали.
Может быть, ты и права.
Вспомни, как раньше искали
Мы наши с тобой острова.

Припев: Белое, белое море,
        С белой трубой пароход.
        И горизонт — там, где спорят
        Полярный закат и восход.
        Белый бурун за кормою,
        Сколько же кануло зим.
        Мы молодые с тобою
        На палубе рядом стоим.

В ногах рюкзаки и палатка.
Мы в самом начале пути.
Мы знаем, у нас все в порядке
И жизнь еще вся впереди.

Припев.

Ах, эта пора золотая.
Кругом идет голова.
Мы, ветер соленый глотая,
Искали свои острова.

Припев.

2-я половина 80-х,
Соловецкие острова 20 лет спустя

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Грусть за окном в каплях дождя,
В сопках, покрытых туманом.
Все об одном, все про тебя —
Как для меня это странно.

Уйти от тебя — уйти от себя,
Куда б ни идти — невозможно.
Риск теребя, о прошлом скорбя,
Ломаю себя в бездорожье.

Точит гранит шальная волна,
В крошево рушит громаду,
То штормом грозит, то лаской полна...
Бездумье твое ей не надо.

Лежит океан, лижет песок,
Скалы усталые сникли.
К чему океан был так жесток —
Скалы от счастья отвыкли.

Июль 1963,
Сахалин

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За окном пушинок хоровод,
В снежных шубках дремлют фонари.
Вечером к тебе он не придет,
Ты его не жди.
Не гляди напрасно на часы,
Не кляни ленивых стрелок бег
И на шорох к двери не спеши —
Это только снег.

Он укутал улицы, мосты
И укрыл парапеты Невы,
Запорошил в парках все следы —
Осенние мечты.
Мокрых веток в раму перестук,
Время опадающей листвы.
С той поры не ходит к тебе друг.
Как же это вы?

Ноябрь 1961

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Гуляет кленовая осень,
Камни сочатся слезой.
Что же ты, милая осень,
Делаешь нынче со мной?

Лунным облитые светом
Листья дрожат на ветру.
Уйду я в дорогу с рассветом,
Надежду с собой заберу.

К хрупкой забывчивой Вере
С Надеждой по тропам Добра,
Я постучусь в ее двери,
В пригоршни время собрав.

Милые Вера, Надежда,
Я не хочу вас корить,
Но почему же, как прежде
Я не могу полюбить?

Опавшие листья измены
Шуршат на дорогах Любви.
Стоят недоверия стены.
Зачем они так высоки?

Вера, ключами Надежды
Калитку в стене отопри!
Сожги недоверья одежды
Во имя подруги Любви.

Декабрь 1962

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не думал и не чаял я,
Что нас судьба сведет двоих.
Ты так отчаянна, ты так отчаянна —
Я без ума от губ твоих!

И реки тронулись, снега растаяли,
Мой февраль, февраль забыт!
И удивленная любовь-проталинка
Глазами синими на мир глядит.

В вишневом тальнике между скалами
Половодьем гонит лед.
Любовь-проталинка губами шалыми
Меня с ума, с ума сведет!

А слезы каплями на землю талую —
Капель апрельская, печаль светла!
Нет, я не жалуюсь, нет, я не жалуюсь,
Что нас с тобой судьба свела!

Весна 1964,
Скалы

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять, я вижу, хмуришь брови.
Осадком — слов ненужных груды.
Между нами ревность бродит,
Порою мы друг с другом грубы.

А где-то полыхают сосны,
Сгорая на кострах рассвета.
Твои вопросы так несносны, —
Зачем нам говорить про это?

Мы лучше помолчим с тобою,
Послушаем, как бьется ветер,
Как в раму он стучит рукою.
Впусти его — на все ответит.

Расскажет, как крадется осень
В сады моих надежд весенних.
Ах, осень! Дорогая осень!
Я уже давно твой пленник.

Пленен твоей красой негромкой,
Запахом дождей и листьев,
Желтеющей лесною кромкой,
Птичьим криком в небе мглистом.

И если будет трудно очень,
Не надо разговоров лишних.
Мы вспомним золотую осень,
Когда с тобою стали близки.

9 сентября 1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

По утрам все туман за околицей,
На росистой траве — следы.
Тишина птичьим посвистом колется.
Ах, не знал я, не знал беды!

А она, босоногая, тонкая,
Завлекла, оплела, увела.
И покинул родную сторонку я,
Ушел с нею, была — не была!

В пыль дорог покатилась монистами
Разудалая наша пора.
С той поры не найдем мы с ней пристани,
Нет у нас ни кола, ни двора.

Запорошило инеем голову,
Начеканило время морщин.
Сколько лет уже нашему сговору,
Все мы с нею один на один.

Август 1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Плывут над озером туманы прядями,
Над лесом поздняя горит заря.
Не провожай меня тоской упрятанной,
Улыбкой деланной не мучь меня!

Гонит к берегу волну озерную,
Ночь опускается на камыши.
Разлуку долгую да ревность вздорную
Дарить в дорогу мне ты не спеши!

Роняет золото береза белая,
А ветви по ветру — как две руки.
Разлука-странница, что ж ты наделала,
Искала б ты друзей себе других!

Лето 1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сколько снегу намело —
Дороженьки не видно.
Нам с тобой не повезло,
Ах, до чего ж обидно!

Пахли губы первым снегом...
Моя шальная юность,
Ты зачем заросшим следом
Опять ко мне вернулась?

Ах, зачем, зачем я помню
Иней на ресницах?
Глаз твоих бездонный омут
Мне ночами снится.

Март 1967,
Кавголово — Ленинград

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сабельки из ножен
Обнажая вдруг,
Налетает дождик
На зеленый луг.

Отступает с боем
Пыльная жара,
Шелестит над полем
Тихое ура.

Дождь летит в погоню
По спине ручья,
Призрачные кони
Копытцами стучат.

Пыльный подорожник,
Блеклый иван-чай
Тянут к ним ладошки:
Братцы, выручай!

Конница лихая
Скрылась за горой,
Вдалеке вздыхает
Дядька-громобой.

Солнце показалось
На радуге верхом.
Дождь — такая малость,
А дышится легко.

1975

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прутики в банке стоят,
Бродят по комнате запахи.
Где ж ты, свобода моя?
Я схоронил тебя загодя.
Бабочка бьется в стекло,
Вся осторожность забыта.
Не видит она, как назло:
Форточка рядом открыта.

Лучом подоконник согрет —
Зимнего солнца ладони.
Сколько прошло уже лет!
Бабочка в лужице тонет.
Лужица талой воды
Ей — океан необъятный.
Нету ей большей беды,
Но не идет на попятный,

Бьется и бьется в окно,
Блекнут узоры на крыльях.
Ей умереть суждено
На подоконнике пыльном.
Прутики в банке стоят,
Бродят по комнате запахи.
Где ж ты, свобода моя?
Я схоронил тебя загодя...

1970

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночь над рекой Капша
В глухой стороне лесной.
Семь звезд Большого Ковша
Горят надо мной.

Ведут меня через лес
Моего бездорожья мосты.
Семь звезд — семь чудес,
А восьмое, наверное, ты!

Сколько ждать мне ночей,
Сколько мерить веслом Капшу?
Семь звезд — семь свечей
На алтарь я тебе приношу.

Полон Ковш влаги встреч,
Капли-звезды стекают в Капшу.
Семь чудес уберечь —
Об одном я тебя прошу!

Осень 1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сказку придумай, мне расскажи.
Буду доверчив, поверю всему!
В синей короне, где-то во ржи
С солнцем в обнимку лето лежит.

Быль или сказка, хмель в голове,
А закрою глаза, чудится мне:
Июль разметался в сонной траве,
Губами касаясь смуглых колен.

Песня ли в поле, а может быть, стон.
В солнечных пальцах волосы-лен,
К телу под ветром платьице льнет, —
Быль или небыль — кто разберет?

Осень седая идет напролом,
Как бы играя, задела крылом.
Срезанный колос лежит у межи...
Сказку придумай, мне расскажи!

1971

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.