У тебя есть названье - небесная птица.
У меня есть названье. Я птица земная.
Ты летаешь и ищешь, где тебе приземлиться.
Я летаю, но точно свое гнездышко знаю.

А живем мы с тобою на общей границе.
Ты с одной стороны. Я с другой, по соседству.
Две такие, казалось бы, разные птицы.
Но такие родные, как в сказке из детства.

Припев: Помнится, это не ново...
        Кто сказал и когда:
        Мы с тобой одной крови,
        Ну, а кровь - не вода.

        В нашем скудном улове -
        Выцветшие года.
        Мы с тобой одной крови.
        Впрочем, кровь - не вода.

        Убегай, если можешь!
        Улетай навсегда...
        Капли крови на коже.
        Ну, а кровь - не вода.

Ты летишь против солнца - мое отраженье.
Я лечу против солнца. И ты это знаешь.
Вот сижу перед зеркалом я без движенья.
Ты с другой стороны мои взгляды листаешь.

Между нами столетия, страны и лица.
Мы поем в телефон. В пустоту. В неизбежность.
Две родные, далекие, сирые птицы,
Исчерпавшие боль и познавшие нежность.

Припев: Каждый звук в каждом слове -
        Горькое никогда!
        Мы с тобой одной крови.
        Только кровь - не вода!

        Мир не перевернется.
        Жизнь не пустится вспять.
        Что же нам остается? -
        Без конца повторять:

        Убегай, если можешь!
        Улетай навсегда...
        Капли крови на коже.
        Ну, а кровь - не вода.

Февраль 2009

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чем морщинистей боксеры,
Тем приличней их цена.
Впрочем, о собаках споры
Не выходят без вина.

Остывает наша пицца.
Дом, как тонущий корабль.
Я - Французская волчица,
Вы - немецкий дирижабль.

Вы мой, безусловно, гений.
И прекрасен интерьер
Нашей обоюдной лени:
Астры, керри-блю-терьер,

Паутина на плафоне,
В телефоне голоса,
И под ливнем на балконе -
Бельевые паруса.

Осень учит нас мириться
С недостатком знойных дней.
Остывает наша пицца.
Но сейчас я не о ней.

Я возьму облезлый веник,
Паутину истреблю.
Даже если будут деньги,
Я боксера не куплю.
...Даже если будут деньги!
...Потому что не люблю.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вьюги звук - завывалка, плясалка.
Ветер солнце в ладонях растер.
...Чешуистое слово русалка
И трескучее слово костер...

То дымится змеисто поземка,
То подземные плачут ключи.
...Бесконечное слово тесемка
И весеннее слово грачи.

Стекленеет трава от метели.
Золотится овалом луна.
...Смертоносное слово безделье.
Вездесущее слово вина...

И лопаток сведенные створки.
И безволье расслабленных рук.
...Слово темное, душное шторки
И тяжелое слово утюг...

А душа моя тянется к свету
И поет на своем языке.
И булавки торчат, как советы
В самом дальнем ее уголке.

Январь 2009

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Он женится. Я знаю, что он женится.
Он женится, я знаю, не на мне.
Похрустывает ветряная мельница
Сухих цветов на лопнувшем окне.

Он тешится, он бесится, он мается,
Своей победой бесконтрольно горд.
Нет, он уже не ищет и не кается,
К тоске, как к неизбежности, притерт.

Не плачущий, не ищущий, не сломленный.
С глазами добродушных летних птиц,
Привычно насмехается над томными
Телами и сердцами юных жриц.

Бессонница шуршит листвой опавшею.
И ночь скребет окно больным котом.
А он все ждет любовь свою пропащую.
...И гладит руку женщины при том.

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот уж эти наши принципы!
Все : не бойся да не лги.
Видно, в день, когда стал принцем ты,
Встала я не с той ноги,

Соль рассыпала, отправила
Кошку черную за дверь.
Вот уж эти наши правила:
Все не бойся да не верь.

Отдохните, рыба в омуте,
Купидон на небеси...
Все хожу-твержу по комнате:
Не желай и не проси.

Было и тебе завещано:
Не проси, не верь, не лги...
Предавали даже женщины,
даже лучшие враги

Утекают дни осенние
Вслед за птицами на юг.
Может, я твое спасение
И единственный твой друг.

Да, теперь моя звезда мала.
Слишком поздно поняла,
Я сама тебя придумала
И к престолу подняла.

Хорошо ль тебе под мантией,
Под короной золотой?
Берегись не злопыхателей,
А безгрешной веры той,

Что оправдывает загодя
Все, что мыслью не постичь.
Отдохни, лилея, в заводи,
Не стреляй охотник в дичь.

Для усталой мастерицы-то
Только вышивки круги.
Видно, в день, когда стал принцем ты,
Встала я не с той ноги.

2000

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кому ты нужна, уродина,
Лохмата, смешна, тонка?
Да, разве что, только Родине
В качестве позвонка.

Да, разве что, только матери-
Единственный в жизни свет.
Да, разве что, только скатерти, -
Оставить кровавый след...

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У тебя все в прошлом, в прошлом, в прошлом.
У тебя все в прошлом, а у меня
Завтра непонятно, сегодня тошно,
А вчера? Ну, разве то жизнь, - полдня.

Проскакали годы, годы, годы
Белыми барашками по воде.
Вот смотрюсь я в зеркало: кто ты? Кто ты?
А оно в ответ мне: ты где? Ты где?

А оно испуганно: что ты, что ты!
Ты еще не на небе, ты жива!
Ну и что, подумаешь, годы! Годы –
Кружевницы ангельской кружева.

У тебя все в прошлом, в прошлом, в прошлом.
Ты спокоен, радостен и умен.
Ну и что, что брошен? Как это пошло
Помнить, кто в кого был когда влюблен.

У тебя над крышею аист, аист.
У тебя под крышей очаг, очаг.
И несет жена твоя, спотыкаясь,
Разочарование на плечах.

У тебя все, в общем, конечно, складно,
У меня разобрано по частям.
Ты коришь меня до сих пор, и ладно.
Ты не радуешься таким гостям.

Бусы рассыпаются, бусы тают
В пепельном мерцаньи кавардака.
Даже птицы с почтой не долетают
До моего тайного чердака.

У тебя все просто, просто, просто
У меня все сложно, еще сложней...
Это все, наверно, болезни роста:
Чем взрослей и опытней, тем нежней.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Увядают мои лилии
Королевские, в крапинку,
Вы меня не допили и ...
И, оставив царапинку
На столе полированном,
Заспешили. Пора уже.
И нерадостным клоуном
Потоптались на этаже.

Увядают мои цветы.
И на стену бросают тень.
А мы все еще не на ты,
Хоть встречаемся каждый день.
Это просто внутри - рычаг,
Как спасение от тоски.
Это, если вокруг рычат,
Очень хочется ласки.

Но мои холода уйдут
В ваши окна и двери.
Да, я знаю, что карты врут,
Но немного им верю.
И как напоминание,
Как ночное заклятие,
Эти лилии ранние
В цвет вечернего платья.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сидит певичка-шансонетка
В провинциальном кабаке.
Похожа на марионетку
На нитях в призрачной руке.

Ах, как не спеться, как не спиться,
Не отравиться, Боже мой?
Зима, и снова мне не спится.
Ах, очень холодно зимой.

Ах, как не спеться, как не спиться?
Приедет за полночь домой.
Клубки колючие на спицах.
Но и не вяжется зимой.

И вот сидит она у стойки
Одна, одна...
Графин рубиновой настойки
Испит до дна.

Сидит певичка-шансонетка
И ни жива, и ни мертва.
Лимоны в блюдцевых виньетках,
Духи, браслеты, кружева.

Огни глаза ей ослепили,
И шепчут губы в никуда:
Ах, вы не пели, вы не пили,
И не любили никогда.

И не пугались каждой ночью
Того, что днем, увы,смешно.
Не ждали, как блаженства строчки
И не завидовали, но...

Казалось бы, не в этом дело,
Что жизнь прожгла.
Я петь вчера еще хотела,
Еще могла.

Сидит певичка-шансонетка
В провинциальном кабаке.
Похожа на марионетку
На нитях в призрачной руке.

Сидит она у стойки барной
Немолода.
И полыхает танец парный...
И холода...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Холодный запах табака.
Ладонь сырая сквозняка.
На полках тучные тома.
Зима.

Горбатый, хроменький диван.
В горшке - искусственный тюльпан.
И в доме хлеба ни куска.
Тоска.

Гербарий пыльный под стеклом.
Велосипед, металлолом,
Макулатура. Кто б унес?
Мороз.

Сердитый бас по Маяку
Поет скрипучему сверчку.
И я у зеркала бледна.
Одна.

В окне закат - бесхвостый лис.
Подарки птичьи - на карниз.
Вареной сливой в окнах тьма.
Зима.

1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы уже созрели до весенней трели.
Это вызов здешним холодам.
Если ты мужчина, выпьем каппучино,
И пойдет гулять по проводам.
Посмотри, на облаке ангел в птичьем облике
Раздает детишкам конфетти.
Ты не бойся, миленький, лед уже разбили, и
Радуйся, не бойся и лети!

        Кто же нас, осудит!
        То ли еще будет!
        То ли еще будет! Это верно!
        Это не простуда,
        это не отсюда,
        Это из-за облаков таверна.

Мама скажет: Боже, на что это похоже!
Никуда не гожи ваши игры!
Мама, все не так уж скверно! В небесах таверна.
Там разносят кофе солнечные тигры.
В золотой посуде. А то ли еще будет!
Все сегодня так, как я хочу!
А деревья-злюки вывихнули руки:
Наши трюки им не по плечу.

        Кто же нас, осудит!
        То ли еще будет!
        То ли еще будет! Это верно!
        Это не простуда,
        это не отсюда,
        Это из-за облаков таверна.

        Пей и пой!
        Я с тобой, мой бой!

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как в смирительной рубахе,
В четырех стенах.
Две руки всегда на взмахе,
Цепи на ногах.

И бесцветной этикеткой
Грим ползет в ладонь.
Над бесчувственной креветкой
Властвует огонь.

Время движется к началу
Зимних поволок.
Бьется мотылек усталый
В белый потолок,

Тщится смять многоэтажность
Пульсом маячка.
Чтоб пространство в точку сжалось
В поплавке зрачка...

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Куда девается любовь к вечеру?
У телевизора лежим сфинксами.
И кажемся себе почти вечными,
Почти что каменными в зарослях гипсовых

Воздушных поцелуев бабочки бледные  
И выступление сверчка сольное.
Ну, почему мы к вечеру пленные,
Когда с утра мы, вроде как, вольные?

Припев: Не изученное явленье.
        Не объявленная война.
        Наше мелкое преступленье –
        Не искупленая вина.

        В наших венах зеленый чай.
        В наших мыслях осенний Крым.
        Тает, тает жизнь, как свеча,
        а мы друг с другом не говорим.

А крылья сложены в футляр глянцевый.
И мы наказаны одеждами тесными.
Не утруждаем уж себя танцами,
Почти не жалуем гостей песнями.

Ложимся спать, как по команде диспетчера,
И скоротечные объятья не радуют...
Куда девается любовь к вечеру?
Возможно, просто от усталости падает.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Круглая пластинка, лаковая крышка.
И рояль - мой карий комнатный корабль.
Сдохла под комодом серенькая мышка.
Не грусти, мальчишка, прогони печаль.

Двадцать с половиной - тридцать без десятка.
Мы уже познали окна без огня.
И шалеют звезды по небу вприсядку.
Я болею верой. Не жалей меня.

Громыхает сердце, полыхает город.
Отдыхает горло. И под нёбом снег.
Это значит, осень. Это значит, холод.
Я болею верой. И причем, за всех.

Круглая пластинка. Я такая дура!
Вылечиться можно. Только вот зачем?
Как в гробу хрустальном, спит клавиатура.
Ты остался с болью. Ну, а я - ни с чем.

Розами сухими мой приют украшен.
Оторочен кашель вечным сквозняком.
Наперед я знаю все, что ты мне скажешь.
Все равно я буду бегать босиком!

Это значит, осень.
Это значит, холод.
Я болею верой.
Не жалей меня...

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы состаримся в джинсах, как бабушки наши в платочках.
Чьи-то взрослые дочки посмотрят нам вслед и смолчат.
Как крупу, будем перебирать бесконечные строчки.
Ждать звонков от детей и е-мэйлов от старших внучат.

И не семечки мы у подъездов, а в барчиках чипсы
Будем трескать и хрипло смеяться, и кашлять смеясь.
Наши принцы сутулые тоже в ветровках и джинсах
Будут вслух о политике, вслух, ничего не боясь.

Наших шавок не будут уже звать ни Бобик, ни Шарик.
наших птиц будут звать просто птицы, без всяких пород.
И мы, выйдя на улицу, тихо в карманах пошарив,
непременно найдем, чем порадовать этот народ.

Мы не будем старье продавать на бесчисленных рынках.
Станем пыль со старья вытирать, и на книжицы дуть.
Как ни странно, мы будем гулять на своих вечеринках,
Где винил на вертушке, и пива, конечно, чуть-чуть.

И винил на вертушке, и сушки в изящной плетенке.
Старички и старушки. Но джинсы совсем не смешны.
Каждый вечер обнявшись, и глядя с надеждой в потемки,
Убеждать себя будем: нужны, мы кому-то нужны...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Играю в шахматы всю жизнь. Не знаю правил.
И черный-белый шоколад, и белый-черный.
Вот чей-то вражеский король победу справил,
А над моей игрой всплакнул игрок ученый.

Я не считаю ни потерь, ни поражений,
Латаю наскоро солдат и генералов.
Коней седлаю и гоню во тьму сражений
Не буквой г, а как попало, как попало.

Возможно, в этом толку нет, и куролесят
В своем бессилии соперничьи отряды
Непробиваемый закон меня так бесит
И вера смертных рядовых, что так и надо.

И передвижки, и шажки, и перебежки.
Ах, если б это все игра, ах, если б это!
Трубят походные рожки, шагают пешки...
И наши клетчатые рушатся планеты.

И шах, и мат, и сват и брат, и друг и недруг.
Мы все считаемся на черных и на белых
И выкипают песни в деревянных недрах,
И погибают строчки, и в стихах пробелы...

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Безумная Марта сидит с телефоном в руках.
И льется из крана вода на Безумную Марту.
Какой-то звонок, а поставлено столько на карту!
И счастье мерцает пульсаром в коротких гудках.

Безумная Марта твердит: Все пройдет, все пройдет...
Ей вторит невдумчиво-глупый занудливый зуммер.
Безумная Марта вздыхает: Он умер, он умер...
И шепчет вода: Не придет, не придет, не придет...

Ее канарейка сегодня, увы, не поет.
А щурится, хохлится сонно ее канарейка.
Застыла лимонно-тропическая батарейка.
У лампочки сидя, электроэнергию пьет.

Безумная Марта сидит с телефоном в руках.
Уж лучше б не изобрели никогда телефона!
И птица молчит, и туманятся дымом плафоны.
И бродит олень с виноградною гроздью в рогах.

2000

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В ожидании тебя я теряюсь, я болею.
Я выдавливаю жизнь из осколков облаков.
Я не ведаю тоски, но смеяться не умею
В ожидании тебя долгих тысячу веков.

Здесь сухие, как фланель, губы дня к моей печали
Прикасаются узнать, не больна ли боль моя.
Ведь иные не поют, а расплачутся, вначале
отпустив свою беду в поднебесные края.

        Я не плачу, я пою.
        Я держу беду у сердца
        Ненормальным огоньком,
        Сумасшедшею иглой.
        Я пою, я петь хочу,
        Разве может так хотеться
        Хоть чего-нибудь еще
        В этом мире под Луной!

В ожидании тебя я вынашиваю звуки.
Я подбрасываю руки, будто крылья мотылек.
Нет, конечно, не лечу, но полуночные трюки
Ближе делают тебя. Мнится, ты не так далек.

В ожидании тебя я теряюсь, я болею,
Я выдавливаю жизнь из осколков облаков.
Я не ведаю тоски, но смеяться не умею
В ожидании тебя долгих тысячу веков

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нет ада. Есть незнанье рая.
Есть черным оборотнем тьма.
Есть осень желтой птицей в стае.
Есть мертвым ландышем зима.

И в этой муке многокрылой
Я - стрекозиной тетивой,
И ты, немыслимою силой
Держащий луч над головой.

Есть ветер золотом на крышах.
А ночью - молотом в окно.
Ты все приемлешь, я все слышу.
В бокалах зреет сном вино.

Но даже если нету рая,
Давай считать, что наш сверчок
Нам ночью не про ад играет,
Стирая веру о смычок...

1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Никуда не денешься от такой печали.
Тополя над вечером память раскачали.
И предвидя осень, птицы прокричали
И умчали.
И в открытой форточке, сквозняком продутой,
Я пою тихонечко и торчу под утро,
Чтоб соседи думали: Хорошо кому-то!
Вот так!

Город мой простуженный, Витебск мой взъерошенный.
Домиками, улочками у реки раскрошенный.
Я к нему в ладони исплачу по-хорошему
Боль.
А потом к полуночи влезу я на крышу.
И такое здоровское что-нибудь увижу.
И возьму бинокль, чтобы было все поближе.
Вот так!

А когда бояться высоты отвыкну,
Я возьму разбег по крыше, и прыгну,
И тебе, идущему подо мною крикну: Лови!
Как во сне посмотришь ты и меня узнаешь.
И сумеешь, и спасешь, и поймаешь.
И тогда лишь ты один секрет узнаешь:
Сегодня всем на зло мне повезло.
Вот так!

А пока...
Никуда не денешься от такой печали...

1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А по моим стопам все реже ходят девы.
У них свои пути и паутины пут.
Доступные, как хлеб, и голые, как Евы,
Они в реке страстей от берега гребут.
У них свои шуты, у них свои кумиры.
Да, в павильоне крыш не любят лишних слов.
Есть только адреса на кубиках сортиров.
Хрустальный башмачок поставлен за стекло.
Здесь не танцуют вальс, не носят ожерелий.
И блочные дома - вместилища молвы.
А Аполлоны здесь, сто лет, как ожирели,
А у Венер ни рук, ни ног, ни головы.
Да, по моим стопам все реже ходят девы.
Компьютерный зверек сидит в прилавках глаз.
О, чудища в чулках, о, горе-королевы,
Танцуйте на столе! Я помолюсь за вас...

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Последняя спичка.
И пальцы в огне.
И ключик скрипичный
Висит на стене.
Я им по привычке
Пытаюсь открыть,
Хотя бы страничку,
Где нотная нить.

Последняя спичка -
Последний обман
Безудержных птичек
Тех радужных стран,
Которые ищут
Поддержки во мне.
Напрасно. Вот спичка,
И пальцы в огне.

И дом полыхает,
И стены горят,
И заревом тает
Мой яркий наряд.
Подряд три недели,
А может быть, пять.
Ждала я метели.
Но видишь, опять

Ни снега, ни ветра,
Ни айсбергов туч!
Я больше не верю
В спасительный ключ.
Он - просто забава
Для жизни вовне.
Последняя слава.
И пальцы в огне.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какая сказка теплится в бутыли?
О чем она рассказывает нам?
О том, что мы еще недавно были,
И вот - уже почти вселенский хлам.

О том, как ночью лик Кассиопеи
О копья сосен бриллианты рвет.
О том, что мы недавно все умели,
А нынче - бестолковый хоровод.

Мы были лишь осколками сосуда,
Но смели жить вне правил и вне форм,
Забыв приказ: отсюда и досюда.
Презрев слова вполне законных норм.

Но вышел срок. И новый царь на троне.
Горят костры. Сжигают письмена.
Бутыль пуста. Во степь несутся кони,
Освободив от власти стремена.

И мы сидим за ужином остывшим,
В ладонях сжав пульсирующий страх.
И вперемешку с недозрелой вишней
Жуем тоску о лучших временах.

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тебя можно заставить ко мне не ходить,
Но не в окна мои смотреть.
А на окнах моих колдовская нить
Выплетает тугую сеть.

Меня мама учила, что все пройдет,
Как проходят земные сны.
Гололед, ледоход... И чужой пешеход
Не заметит моей весны.

Но на этой земле лишь тебе одному
В мои окна смотреть и не спать.
К колдовству моему, к плутовству моему,
К одиночеству ревновать.

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не бью челом, не зову врачей,
Не боюсь чужой боли.
И мой дом - не мой, он уже ничей,
Или я ничья, что ли?

Как засох цветок на моем окне!
Как болела я ночью!
Что-то родилось от беды во мне
И взошло тугой строчкой.

Бог, он видит все.
Сжалился, пропел.
Громом обволок плечи.
И послал ко мне
Ангела без стрел.
Не того, что бьет, - лечит.
Ангела послал. Что-то нет пока.
Может быть, и он струсил?
На моем плече вечера рука,
А моя душа - узел.

1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.