Охрипли кузнечики от жары.
Похрустывают, как дрова в огне.
И прыгает слива из кожуры
От прикосновенья на платье мне.

И зреет черемуховая гарь.
Я с детства люблю этот горький мед.
И плавит дни мои календарь.
И память на фото хранит комод.

И чай остывает. Да все никак...
И дождь собирается все. И где?
И сохнет, и пахнет цветами табак.
И воздух подобен кривой слюде.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Цепляя носом паутину,
с собою тихо говоря,
зубастый мальчик Буратино
кусает кукол втихаря.

Он ходит, как блаженный, плача.
Сойдет с ума, неровен час.
Как надоела жизнь собачья
и вечно пьяный Карабас.

А нищий Карло спит в каморке.
Театр чахнет на глазах.
Пьеро давно уже в Нью-Йорке,
а Артемон - на небесах.

Возможно, все еще невинна,
Но безнадежно неумна
спит пустотелая Мальвина.
А в окна щерится луна.

Зубастый мальчик Буратино
никак не может повзрослеть.
Рисует рыжую щетину,
как взрослый учится храпеть...

Напрасны все старанья эти.
Движенья челюстей легки...
Возможно, кто-то на рассвете
Не досчитается руки...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Господи, как ночи длинны!
Безразлично время во мгле.
Плачет верблюжонок луны,
Потерявший ушко в игле.

Скачет верблюжонок. Лови!
Но игла мороза слепа.
Хочет все живое любви,
А любовь и зла, и слепа.

Милый мой, не слушай того,
Что молва несет небесам.
У меня ведь нет никого,
Да ты это знаешь и сам.

Просто эти тени шуршат
За стеною нашей тюрьмы.
Только дураки не грешат
На пороге длинной зимы.

Ветры снег хрустальный гранят.
Господи, как короток день!
Только дуры верность хранят
В этой золотой темноте.

В небо опрокинулся дом.
А у тьмы - ни стенок, ни дна.
Видно, пожалею потом,
Что зазимовала одна.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Туманы догоняют, догоняют
Оленьих спин осенний горизонт.
И солнце на серьге,
                  и блики,
                       и улики
              неловкого вранья.
Откуда-то роняют и роняют
шуршащий звук оттенка спелых сот.
...Сто линий на руке,
гадание на книге,
шаманство воронья.

И если птицей назову я птицу,
почудится фальшивость языка.
Приснится слово верное, но листья
ворвутся в устье золотой иголки.
И если птицу назову я птицей,
то так тому и быть.
                  Наверняка
все в вышивке примерное,
как числа
      бесчисленных томов на книжной полке.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Такая работа - писатель.
А я никакой не писатель.
Я слишком для этого злая,
И гнусный читатель, я знаю.
Да, я не писец, не рассказчик,
А буковок душеприказчик.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Рано, рано зимовать, в мире путаница.
Перевернутая в мед моя пудреница.
А я хмурюсь, и морщин прибавляется.
Кони ходят по углам, не валяются.

Не шумит огонь в печи, не трещат дрова.
Ветер машет рукавом, пьет мои слова.
И стреляет снегопад дробью каменной
По дрожащей на губах, песне маминой.

Рано, рано зимовать, не протоплено.
В пуховик еще кровать не утоплен.
Не пришита на кожух третья пуговица.
Перевернутая в мед моя пудреница.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вечером мы усталые.
Веки дрожат припухшие.
Простенько, скажете? Простенько.
Глупо? Ну что ж, пускай.
Вечером губы талые.
К ночи газа потухшие.
Чайные ложки-мостики
К чашкам-материкам.

И все кастрюли - айсберги.
И все мужчины - изверги.
Сыпется тушь на щеки нам
И кофеин в крови.
Мы из крупинок азбуки
Все выбиваем искорки.
Мылом о раму щелкаем.
Огниво. Се ля ви.

И поводок натянутый.
И поводок ослабленный.
Как ни крути, но все-таки,
Все-таки подводок.
Лается муж обманутый,
Бесится муж обабленный.
Вечером так и хочется
Выдернуть проводок.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Есть снег. И есть порог. И есть троллейбус сонный.
Есть маленькая дверь, живущая скрипя.
Есть золотистый дым домашний, невесомый.
Еще в моей душе есть тайна для тебя.

Есть у соседки кот. Ему плевать на тайны.
Он любит мыший писк и норку у плиты.
А у меня сквозняк, испорченные краны,
Сиреневый кувшин лавандовой воды,

Сверчиха, что стихи сверчковые читает,
Собака, что кота соседского не чтит.
И снова минул год. И снова снег не тает,
И вновь приезжий цирк по улицам катит.

И неизбежно все. И все непостоянно.
Гуманно ремесло, отчаянье старо.
Словарики, цветы и ангелов карманных,
Как прежде продают у станции метро.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шаркают сутки по дому
Двадцать четыре ноги.
Стих мой, сознаньем ведомый,
Двадцать четыре строки.

Чертик живет в кофемолке,
Тени прилипли к стене,
Сумерки - бледные волки
Тускло маячат в окне

Память соленых фисташек,
Полной луны булава.
В панцирях жестких рубашек
Грецкие зреют слова.

Тонкий узор на ладони -
Лживый мотив о судьбе.
Пепел табачный в бутоне,
Бусинка в медной трубе.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мыши кушают зерно.
Мне же это все равно.
Ни гумна нет, ни зерна,
Ни картошки, - ни хрена.

И ни лета нет, ни стуж.
Только дети, только муж,
Только стирка да стряпня,
Штопка-дырка у меня.

Только мыши в уголке,
Да комар на потолке.
Все пищат, да все гудят.
Что же, блин, они едят?

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Других примет не надо.
Нам вовсе не солгали
Две вишенки в крюшоне,
Сто яблок на траве.
И ангел листопада
В серебряных сандалиях,
В парчовом капюшоне
И с флейтой в рукаве.

Как дети мы, как дети
Подслушиваем эхо.
А время, будто пряха,
Прядет, прядет, прядет
Соломенные сети
Для нас. В них нет прорехи.
А в нас не будет страха:
Все вовремя придет.

Пока же мы по саду,
Пока же мы вприпрыжку...
И пишем, и продрогнув,
Грызем карандаши.
А ангел снегопада
Со скрипкою подмышкой
Бредет своей дорогой.
А следом ни души...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На радуге следы. Тепло идет домой.
Октябрь истоптал последние набойки.
А первый снегопад закончится зимой,
И первый же мороз закончится попойкой.

Вот звонкая слюда уже пищит вослед.
И красный перец жжет осенний рынок бледный.
И вслед обилью зим летит мгновенность лет
Невнятных, как в лесу звонок велосипедный.

Я праздную звезду, поднявшуюся ввысь.
Не вижу в темноте, но знаю, не погасла...
Загар сошел. Зима. Ну, вот и дождались.
И сыплется овес в простуженные ясли.

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я в Африке своей
Тоскую по зиме.
Качаю в облаках
Бамбуковую люльку.
А кто-то о жаре
Грустит на Колыме,
Вливая молоко
В жестяную кастрюльку.

И кто-то греет суп
на газовой плите.
А я ловлю прибой
и виски охлаждаю.
Тоскую по зиме,
баюкаю детей,
С утра сажаю лук
Жду к ночи урожая.

Но будет светлый день
над Африкой моей.
Прольется зябкий дождь,
посыплются снежинки.
И слепит сын снежок,
И ледяных коней
Научит нарезать
песчаные пружинки.

1995

Медведица в ковше
Медведицу качала.
Над облаком - семь звезд,
Под облаком - семь звезд.
А за рекою все
Скрипело и рычало,
А значит, поезд шел
Через железный мост.

Откуда-то неслось
Отточенное рондо
И в тазиках старух
Кислели огурцы.
А дворники - бойцы
Невидимого фронта -
Мели ночной порой
Кленовые дворцы.

Той ночью все вдовцы
Решили жить сначала,
А юные отцы
Баюкали детей...
Медведица в ковше
Медведицу качала...
...Четырнадцать огней
Мерцало в темноте.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Заканчивается коротенькое лето,
Раскачиваются над крышами ветра.
Из стекол и цветов дошкольные секреты
Закапывает вновь на зиму детвора.

Из нашего окна не видно океана.
Но по твоим глазам я вычисляю бриз.
Домашнее ситро из старенького крана,
Магнитофонный джаз, конечно же, на бис.

И ходят корабли, швартуются к балконам.
И гнезда вьют, и ждут рожденья кораблят.
И полнолунье валерьяновым флаконом,
И кошки рвутся ввысь и скаты крыш скоблят.

И все, что нам уже казалось постоянным,
Заканчивается, заканчивается.
Из нашего окна не видно океана.
Откуда ж соль, мой друг, просачивается?

1997

И некогда даже заметить,
Как листья струятся, летят.
И кошка с печалью о лете
Задумчиво кормит котят.

И дети за солнцем несутся,
И дяди на небо глядят.
Мне некогда даже проснуться.
А птицы, прощаясь, галдят.

Окошки спешат на рассвете
Последнего света плеснуть.
И рыбы торопятся в сети.
Мне некогда даже уснуть.

И кукла садится на чайник,
И густо дымит кипяток.
И грелка, и гренка, и чайных
Отчаянных роз шепоток.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бархатные гладиолусы,
Палисадниковы гладиаторы,
Вуалехвостые демоны,
Спорящие с дождем.
А солнечных проблесков конусы?
А облачные фарватеры?
А рать окружающей темени?
Но шепчут они: Цветем.
Мы выиграем! Нет, милые,
Сраженье будет проиграно.
Дразнящие ваши локоны
Так ярки и хороши!
Но движимый странной силою,
С корнями из неба вырванный,
Из бронзы и платины сотканный,
Мифический зверь бежит.

Во лбу его - солнце яблоком,
Рога его - лунный краешек,
Глаза его - виноградные,
не видящие круги.
Качает листвы кораблики.
А следом идут товарищи -
Октябрь и Ноябрь - темные
Задумчивые быки.

Но кто-то запел вполголоса
И в дом вас унес, гладиаторы.
Привыкли вы жить свободными?
Попробуйте-ка в плену.
...Бархатные гладиолусы,
Масляные радиаторы...
Птицы гудят перелетные,
Будто зовут на войну.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Фасоль, форель, февраль, вино.
Звезда, которая не гаснет.
Темно. И было б безопасней
Сидеть, молчать, смотреть в окно.
И пить вино, и есть фасоль...
Журналов модные фасоны
К своей фигуре примерять.
И не трудиться, не нырять
За ракушкой в прибое сонном,
Где только ночь и только боль...

Да, было б безопасней спать
На снежно-розовой веранде,
Куда летят, как по команде
Амуры влажных лепестков.
В вазонах - пальчики ростков
И нежных мальчиков записки
По-польски, гречески, английски,
По-русски! Господи, уволь...
Как далеко луна, как близко
Морская соль...

Но все: форель, фасоль, вино,
Февраль и млечный дух рассвета,
Записки, музыка, - все это
Нигде! Никак! Ни для чего!
Ни для кого!? Не для меня...
Лишь фосфор, брызжущий в ладони.
Погладит пальцы и утонет.
И тайна жемчуга в бутоне
Давно застывшего огня.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А мы играли в салочки
И падали на льду.
А мы катали саночки
На городском пруду.

И возвращались затемно,
И шли уже с трудом,
И мамы обязательно
Журили нас потом.

Сушились долго валенки
У бледных батарей.
Болели мы, и маленьких
Лепили снегирей

Из пластилина вредного -
Не соскрести с руки, -
И ждали дня заветного,
Когда, как бурлаки,

Впряжемся в санки, и на лед.
И снег в лицо, и снег...
И день пройдет, и жизнь пройдет
До вечера. И век...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Эти листья последние дни доживают на ветках.
Доживают последние дни, последние дни.
Мы одни в этом парке, куда засылает в разведку
Осень дождь. Мы с тобою одни, мы с тобою одни.

Нас пугают не птиц беспокойные песни и пляски.
Нас пугают не песни, а их неизбежный итог.
И пруды золотые и трещинки бронзовой ряски,
И тропинок мохеровых спутанный Богом моток.

Невидимки плотвы и замшелых рогаток кораллы.
Наши сны разбрелись, будто тени закатной поры.
И ветра, и ветра стоголосные учат хоралы.
И сидят дровосеки, и точат свои топоры.

Мы с тобою не вместе. А просто одни в этом парке.
Да и листья, они доживают последние дни.
Тянет яблочным духом. Дымятся садов соковарки.
Мы не вместе, мой друг, в этой осени. Просто ОДНИ...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы выбежали в шубах нараспашку
Без шапок, рукавиц смотреть метель.
А тут весна. И льдинок черепашки
В ручьях. И птиц вранье, и канитель
Мерцанья почек. И галдеж до рези
В ушах. И солнечный удар.
Едва успели добежать до фрезий,
Уже июнь, июль. Уже загар.
Уже лежат вповалку наши шубы,
Как пьянь в жару. И моль их не проймет.
...Ручей и поцелуй находят губы,
Строчит дождей небесный пулемет.
И простыня расстелена под ивой.
Она в листве желта от серебра.

Мы выбежали ночью, торопливо.
Увы, добра не ищут от добра.
И минул год. Из рукава медали
И леденцы роняет та же ночь.
Зачем пошли? Чего мы не видали?
И к нам снежинки, а созвездья прочь...

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бездомным собакам лежать под дождем и лежать.
Лизать и лизать, очищать от репейника лапы,
Искать в подворотнях отбросов съедобные кляпы,
Молчать, выживать, ненавидеть, кусать, обожать...

А мне что осталось? Писать у окна и писать.
И знать, что не нужно друзьям моим этого чуда.
И детский ответ не хочу, и незрелый не буду
До взрослого надо растить, пеленать, поясать...

А может быть, кажется, ангелы прячут глаза...
Но небо не выпустит лейку из рук утомленных.
И мокнут собаки, и плавают в лужах зеленых
Горбатые феи - июльской листвы паруса...

Я скрипну о пол костылем табуретной ноги.
Вздохнут недовольно-брехливой провинции волки.
Я выйду на улицу. Серой бумаги осколки.
Значочки. Колючки. Моей оболочки шаги...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночью щенилась дворовая сука -
Псина ребячья.
Ночью. Вокруг полудождь, полувьюга.
Доля собачья.

Небо нагнулось, присело на корточки,
Съежилось зябко.
Вышли на божий на свет тонкомордочки,
Коротколапки.

Утром крыльцо наше вымели дворники,
Вымыли с хлоркой.
Дети - к щенкам. Все котлеты да сырники.
Кончилось поркой.

Кончилось чьей-то штаниною порванной,
Пальцем укушенным.
И на все стороны каркали вороны
Зло и простужено.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бабушка, бабушка. Пирожки с поречкой.
Все твои сказочки - расписной лубок.
Едет, не старится, Грека через речку
И не съедается сдобный колобок.

Ах, скоротечные годы молодые!
Годы почтенные - тяжесть на плечах.
Горьки сердечные капли золотые,
В блюдечке с трещинкой остывает чай.

Помнишь, с сухариком и без сахарина?
Год сорок первый, две дочки на руках.
Стелет под Яхромой смерть зимы перину,
Холодно мужу-то в старых сапогах.

Вяжутся, вяжутся варежки, и снова
Солоно плачется в шерстяную взвесь.
Утром на фабрику, ночь короче слова.
И новогодний сон, он в иголках весь.

Бабушка Агриппина моя Сергевна.
Швейной машинки стук, в уголочке Бог.
Едет с Иванушкой под венец царевна,
Катится по лесу хитрый колобок.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

От Старого Оскола до лунного осколка,
От марсианских пашен до кашля черных дыр
Потрескалось. Пустыня. И рыжие иголки.
И обморок, и жажда. И полульда кефир.

И прыгает орешек в зеленом одеялке.
И потайной кармашек ловушкой для него.
Мне здесь, в дороге, пусто. И времени не жалко.
Ну а ему бедняге в кармане каково?

Внимательный, как дьявол, тщедушия котенок
Следит, как пальцы нервно перебирают мглу.
От Старого Оскола до суеты протертой
Перемещаюсь в стеклах, по стеклам, по стеклу.

Я босиком, но знаю, не мне изрезать ноги.
Печали суицидной жить не в моей груди.
И прыгает орешек, и рвется по дороге
Катиться к своей смерти, летящей впереди.

Я вытащу занозу, вновь стану злой и колкой.
И я могу, но - к бесу! - я не хочу уснуть!
От Старого Оскола до лунного осколка -
Мой шаг. Твое столетье. И бесконечный путь.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.