Ветер, сосны, ленинградский лесок.
Заплутал я и в болоте промок.
Вдруг, как будто бы родным ветерком,
Потянуло со спины матерком!..

Так и есть - шоссе, а на нём грузовик,
к радиатору водитель приник.
Чередуя существительных полк,
Он единственный спрягает глагол...

Жги глаголом, дорогой, жги сильней!
Растуды его осколки развей!
И понял я, не знаю сам, почему:
Это творчество - не в тягость ему...

Он рукой по лбу размажет мазут,
И ещё словечко тронет на звук...
Ключ и паклю он положит в карман,
И, наверно, не напишет роман...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                       М.М.Зощенко - с любовью

Если, положим, я, или лучше, к примеру, вы
в булочной за городскую десять копеек отдали,
а после, сдачу пересчитывая, обнаружили,
что копеечный кружочек куда-то пропал,
то, конечно, вам, и в том числе и мне,
приятнее думать, что нам не додали,
но все-таки есть люди,
которым приятнее думать, что он потерял.

И из этой маленькой разницы проистекают большие войны,
а также если мы вполне принципиально
мыльную водичку выливаем в соседский суп,
но, что касается лично меня,
то я, слава Богу, сплю сравнительно спокойно,
потому что, с одной стороны, у меня хорошие соседи,
а с другой - твердая вера
в окончательную победу всеобщей сознательности,
хотя есть, конечно, мнение,
что я еще относительно туп.

Вот я пою, а вы посмеиваетесь,
понимаете - стилизация, все законно,
а некоторые даже принимают участие,
хотя вполне могли бы быть ни при чем.
И я раскрываю глаза, у меня срывается голос:
Добрые мои, за что? И в ответ весьма резонно:
А просто, - говорят, - хе-хе, ваш путь покуда
никак не перехлестнулся с нашим путем.

А иначе, - говорят, - мы бы вас, извиняемся,
непременно взяли за глотку.
Да, говоря по совести, разве ты и сам не такой?
А, впрочем, чего об этом толковать?
Тебе нехорошо, и нам неловко
да и глотка ваша покамест свободная,
так что не стесняйся, пой!

И мы разводим теории и держим себя достойно
и, рассуждая теоретически,
любого ближнего, а тем более, дальнего
готовы вечно любить,
но наступи нам на хвост -
и мы поднимаем головы,
мы вынимаем руки из карманов,
мы говорим: Спокойно, гражданин, спокойно...

Да не переведутся люди,
которым легче умереть,
чем убить.

9 марта 1969 - 16 марта 1977

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

По всякой земле балаганчик везу,
А что я видал на своем веку?
Кусочек металла летит в верху,
Кусочек плоти бредет внизу.

За веком век, за веком век
Ложится в землю любой человек,
Несчастлив и счастлив, зол и влюблен,
Лежит под землей не один миллион.

Жалей себя, пожалей себя,
Одни говорят - умирай за них,
Иногда судьба, иногда стрельба,
Иногда по любви, иногда из-за книг.

Ах, будь и к себе и к другим неплох,
Быть может тебя и помилует Бог,
Однако, ты ввысь не особо стремись,
Ведь смерть - это жизнь, и жизнь - это жизнь!

По всякой земле балаганчик везу,
А что я видал, а что я видал на своем веку?
Кусочек металла летит в верху,
Кусочек плоти бредет внизу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

     Gm
Я прощаюсь со страной,
A7
где
       Cm              F
Прожил жизнь, не разберу
  В  G7
чью
       Cm            С
И в последний раз - пока
D
здесь
     Cm           С
Этот воздух как вино
  D7
пью.

     Gm            G7
А на мне, земля, вины
Cm
нет
     F
Я не худший у тебя
В   G7
сын
      Cm         С
Если клином на тебе
D
свет
        Cm            D7
Пусть я сам решу что свет -
Gm
клин.

Быть жестокой к сыновьям -
грех
Если вправду ты для них -
мать
Первый снег, конечно твой
снег
Но позволь мне и второй
знать.

А любовь к тебе, поверь
есть
Я и слякоти твоей
рад
Но отрава для любви -
лесть
Так зачем,скажи ты пьешь
яд?

Ты во мне как я в тебе -
весь
Но не вскрикнет ни один
шрам
То, что болью прозвенит
здесь
Клеветой прошелестит
там.

Я прощаюсь со страной,
где
Прожил жизнь, не разберу
чью
И в последний раз - пока
здесь
Этот воздух как вино
пью.

3 мая 1973

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Вошла в спектакль Баллада о солдате

Легли ресницы, словно тени, как тени в полдень,
Какой изгиб, каких растений сейчас мы вспомним.
Искать сравненья нету силы и труд напрасный -
Дитя не может быть красивым - оно прекрасно.
Дитя не может быть красивым - оно прекрасно.

    Многие лета детям земли!
    Радость ответа - тем, кто нашли.
    Аве Мария!

Споемте славу нашей милой, не помня худа,
Чье тело грешное явило вот это чудо!
И что бы с нею не случилось вдоль жизни долгой,
Уже дарована ей милость - прожить Мадонной!
Уже дарована ей милость - прожить Мадонной!

    Счастье прощенья - всем матерям!
    Свет утешенья - тем, кто терял!
    Аве Мария!

24 сентября - 1 октября 1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я вернусь умирать.
Твой фасад темно-синий
Я впотьмах не найду,
Между выцветших линий
На асфальт упаду.
И душа, неустанно
Поспешая во тьму,
Промелькнет над мостами
В петроградском дыму.
И апрельская морось,
Под затылок - снежок...
И услышу я голос:
до свиданья, дружок!
К равнодушной отчизне
Прижимаясь щекой,
И увижу две жизни
Далеко за рекой.

Словно девочки-сестры
Из непрожитых лет,
Выбегая на остров,
Машут мальчику вслед.
Машут мальчику вслед.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
Иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
Величья, ограничиваясь тут
Чертами Главной улицы; а Время
Взирает с неким холодом в кости
На циферблат колониальной лавки,
В чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Здесь есть кино, салуны, за углом
Одно кафе с опущенною шторой,
Кирпичный банк с распластанным орлом
И церковь, о наличии которой
И ею расставляемых сетей,
Когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
То пастор бы крестил автомобили.

Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
Войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
Квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
Шикарный бьюик фарами обдаст
Фигуру Неизвестного Солдата.

Здесь снится вам не женщина в трико,
А собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
Молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
Глотать свой бром, не выходить наружу
И в зеркало глядеться, как фонарь
Глядится в высыхающую лужу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Хор:
Здесь дождь и дым, и улица,
Туман и блеск огня.

Честняга:
Глупцы, придурки, умники,
Послушайте меня,
Как честностью прославиться,
Живя в добре и зле,
Что сделать, чтоб понравиться
На небе и земле.
Я знал четыре способа:
- Покуда не умрешь,
Надеяться на Господа...

Хор:
Ха-ха, приятель, врешь!

Честняга:
Я слышу смех, иль кажется
Мне этот жуткий смех?
Друзья, любите каждого,
Друзья, любите всех -
И дальнего и ближнего,
Детей и стариков...

Хор:
Ха-ха, он выпил лишнего,
Он ищет дураков!

Честняга:
Я слышу смех. Наверное,
Я слышу шум машин,
Друзья, вот средство верное,
Вот идеал мужчин:
Берите весла длинные,
Топор, пилу, перо,
И за добро творимое
Получите добро,
Стучите в твердь лопатами,
Марайте белый лист,
Воздастся и заплатится...

Хор:
Ха-ха, приятель, свист!
Ты нас считаешь дурнями,
Считаешь за детей.

Честняга:
  Я слышу смех. Я думаю,
  Что это смех людей.
  И я скажу, что думаю,
  Пускай в конце концов
  Я не достану курева
  У этих наглецов.
  О, как они куражатся,
  Но я скажу им всем
  Четвертое, и, кажется,
  Ненужное совсем,
  Четвертое (и лишнее)
  Души (и тела) лень.
  За ваши чувства высшие
  Цепляйтесь каждый день,
  За ваши чувства сильные,
  За горький кавардак
  Цепляйтесь крепче, милые...

Хор:
  А ну, заткнись, чудак!
  Чего ты измываешься?
  Ты хлебало заткни!
  Чего ты дорываешься
  Над честными людьми.
  Земля и небо - Господа,
  Но нам дано одно.
  Ты знал четыре способа,
  Но все они - дерьмо.
  Но что-то проворонил ты:
  Чтоб сыто есть и пить,
  Ты должен постороннему
  На горло наступить.
  Прости, мы извиняемся,
  Но знал ли ты когда,
  Как запросто меняются
  На перегной года,
  Взамен обеда сытного,
  Взамен люблю-люблю -
  Труда, но непосильного,
  С любовью по рублю.
  И нам дано от Господа
  Немногое суметь,
  Но ключ любого способа,
  Но главное - посметь,
  Посметь заехать в рожу
  И обмануть посметь,
  И жизнь на жизнь похожа!

Честняга:
  Но более - на смерть...

Предоставляю каждому судить
Кого здесь надо просто посадить
На цепь и за решетку. Чудеса.
Не лучше ль будет отвести глаза.
И вновь увидеть золото аллей,
Закат, который пламени алей,
И шум ветвей и листья у виска,
И чей-то слабый взор издалека,
И над Невою воздух голубой,
И голубое небо над собой.
И сердце бьется медленней в груди,
И кажется - все беды позади,
И даже голоса их не слышны.
И посредине этой тишины
Им не связать оборванную нить,
Не выйти у тебя из-за спины,
Чтоб сад и жизнь и осень заслонить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
Чем наряда перемена у подруги.

Дева тешит до известного предела -
Дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни объятья невозможны, ни измена!

Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
Лишь согласное гуденье насекомых.

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
Был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро - лихорадка. По торговым
Он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! А умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
Но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко и от вьюги,
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говорят, что все наместники - ворюги,
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

        Этот ливень переждать с тобой, гетера,
        Я согласен, но давай-ка без торговли:
        Брать сестерций с покрывающего тела -
        Все равно что дранку требовать у кровли.

        Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
        Чтобы лужу оставлял я - не бывало.
        Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
        Он и будет протекать на покрывало.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
Мы, оглядываясь, видим лишь руины.
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Теперь вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

        Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
        Худощавая, но с полными ногами.
        Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
        Жрица, Постум, и общается с богами.

        Приезжай, попьем вина, закусим хлебом
        Или сливами. Расскажешь мне известья.
        Постелю тебе в саду под чистым небом
        И скажу, как называются созвездья.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
Долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья, -
Там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
В дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
Чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень лавра, доходящая до дрожи,
Дверь распахнутая, низкое оконце,
Стол покинутый, оставленное ложе,
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тогда, когда любовей с нами нет,
Тогда, когда от холода горбат,
Достань из чемодана пистолет,
Достань и волоки его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй,
(В затылке нарастает перезвон)
Ах, ручку патефона поцелуй.

Послушайте совета скрипача,
Как следует стреляться сгоряча:
Не в голову, а около плеча!
Не в голову, а около плеча!

На блюдечке я сердце понесу
И где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах догадайтесь по лицу,
Что сердце не отыщется в дыре,

Проделанной на розовой груди...
И только патефоны впереди,
И только струны - струны, провода,
И только в горле красная вода.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Волнение чернеющей листвы,
Волненье душ и невское волненье,
И запах загнивающей травы
И облаков белесое гоненье,
И странная вечерняя тоска,
Живущая и замкнуто и немо,
И ровное дыхание стиха,
Нежданно посетившее поэму
В осенние недели в октябре -
Мне радостно их чувствовать и слышать
И снова расставаться на заре,
Когда светлеет облако над крышей.

И посредине грязного двора
Блестит вода, пролившаяся за ночь,
Люблю тебя, рассветная пора,
И облаков стремительную рваность
Над непокрытой влажной головой,
И молчаливость окон над Невой,
Где все вода вдоль набережных мчится
И вновь не происходит ничего,
И далеко, мне кажется, вершится
Мой Страшный суд, суд сердца моего.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Am                      E7
В стеклянной вазе на окне
                   Am
Живёт хрустальный зайчик.
         A7          Dm
Ему ни хлеба, ни чернил -
G7               C
Он сам себе - мирок.
A7                      H7
С ним разговаривал во сне
        F      E7
Четырёхлетний мальчик,
        Dm         E7
Его внимательно любил,
                  Am
как мы - траву дорог.

И только утро настаёт,
В луче дрожат пылинки,
И просыпается в глазах
Хрустальная гора (?),
А мальчик сразу о своём
Припомнит поединке,
И снова крикнет: Вылезай,
Хочу с тобой играть!

Скажи мне, где ты был вчера,
Когда проснулся дождик?
Куда уходишь ночевать?
И как тебя зовут?
Скажи, когда придёт пора
Идти нам к папе в гости?
Зачем ещё одна кровать?
И что такое - суд?

А солнце сдвинулось чуть вбок,
И зайчик усмехнулся.
Наверно, вправду был смешон
Короткий человек.
А мальчик поднял молоток,
А мальчик размахнулся -
Ведь он с вопросами пришёл,
И он хотел ответ.

Тот мальчик стал уже большим.
И ничего не понял.
Так и стоит он у окна
И держит молоток.
                                      Ранний вариант:
А зайчик все неуловим...         А зайчик все неуловим,
А город руки поднял,             и город руки поднял
встречая солнечных лучей         и обнял ими как венком
расплавленный поток.             расплывчатый грибок.

6-9 июля 1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мой Арлекин чуть-чуть хитрец, -
Так мало говорит,
Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
Хотя простак на вид,
Ах, Арлекину моему
Успех и слава ни к чему,
Одна любовь ему нужна, -
И я его жена.

Он разрешит любой вопрос,
Хотя на вид простак,
На самом деле он не прост,
Мой Арлекин - чудак.
Увы, он сложный человек,
Но главная беда, -
Что слишком часто смотрит вверх
В последние года.

А в небесах летят, летят,
Летят во все концы,
А в небесах свистят, свистят
Железные птенцы.
И белый свет, железный свист
Я вижу из окна.
Ах, Боже мой, как много птиц,
А жизнь всего одна.

Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
Хотя простак на вид,
- Нам скоро всем придет конец! -
Вот так он говорит.
Мой Арлекин хитрец, простак,
Привык к любым вещам,
Он что-то ищет в небесах
И плачет по ночам.

Я Коломбина, я жена,
Я езжу вслед за ним,
Свеча в фургоне зажжена,
Нам хорошо одним,
В вечернем небе высоко
Птенцы, и я смотрю.
Но что-то в этом от того,
Чего я не люблю.

Проходят дни, проходят дни
Вдоль городов и сел,
Мелькают новые огни
И музыка и сор,
И в этих селах, городах
Я коврик выношу,
И муж мой ходит на руках,
А я опять пляшу.

На всей земле, на всей земле
Не так уж много мест,
Вот Петроград шумит во мгле,
В который раз мы здесь.
Он Арлекина моего
В свою уводит мглу.
Но что-то в этом от того,
Чего я не люблю.

Сожми виски, сожми виски,
Сотри огонь с лица,
Да, что-то в этом от тоски,
Которой нет конца!
Мы в этом мире на столе
Совсем чуть-чуть берем.
Мы едем, едем по земле,
Покуда не умрем.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, Израиль, как здесь пьется, как поется!
Жизнь подмигивает: Главное - не ной!
Ты же знал, что начинать с нуля придется!
Да, конечно! Но не знал, что значит ноль.

Вот я кругленький и гладкий, словно нолик,
в инкубаторе олимовских цыплят.
Все пищат, толкутся, зерна экономят -
старики и молодые - все подряд.

Эти вскоре петушками оперятся,
эта - курочкой на жердочку вспорхнет.
А седым - таким, как я, - куда деваться,
где усталое их сердце отдохнет?

Все что нажито - то брошено, забыто.
Не о тряпках я, конечно, говорю.
Уважение к себе - вот что убито!
То есть именно все сводится к нулю.

Потому, наверно, столько оптимизма:
Ма шломха - Хаколь беседер! - бьет в зенит.
Но в глазах стоят картинки нашей жизни,
а в беседере отчаянье звенит.

Ноль - так ноль! Пускай же маятник качнется,
Бог нам в помощь - точно выбрать путь вперед.
У меня-то все, конечно, обойдется,
если только не повешусь в первый год.

Ах, Израиль, как здесь пьется, как поется,
жизнь подмигивает: Главное - не ной!

14-19 сентября 1990
(Законч. в Рош-Ха-шана)

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

     С             G7    С
Этот город - он на вид угрюм
H7    Em       A7  D   C'7
Краски севера-полутона
     F'm        E7  F   A7
Этот город-он тяжелодум
       Dm          E7  Am
Реки в камень он запеленал.

А сейчас дождями перемыт
Пряча лужицы в своей тени
Розовеет на Неве гранит
И дома стоят совсем одни.

Птичий гомон будит Летний сад
Разминаются мосты кряхтя
Силуэты обрели фасад
В эту ночь я у него в гостях.

(свист) Am6

18 июня 1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что любить, когда кругом потери.
Остается жить без веры веря,
Что родные люди, все кого мы любим,
Вечно рядом с нами будут.

Ты не шути, когда судьба поманит,
Не грусти, когда она обманет.
И комки глотая, снова жизнь латая,
Истина поймешь простая.

Все, что еще вчера из бетона -
Нынче ступи хоть шаг, ноги тонут.
Там, где еще вчера плыл твой плотик -
Нынче пузыри в болоте.

Что любить,- да только то, что близко.
Полюби дружок себя без риска.
Да не дрогнет пламя перед зеркалами,
Где твое лицо, как в раме.

Полюби стекло, металл и камень.
Погуби своими же руками.
Те живые звезды, что нас так тревожат
Погуби, пока не поздно.

Да брат, легко сказать-это правда.
Плюнуть и растоптать - вся-то радость.
Что брат, не хватит сил - и не надо.
Так живи, как жил, не падай.

Мертвым отдай покой - это точно.
Ты же пока живой - кровоточишь.
Прочих ответов нет и не будет -
Так устроен свет и люди.

Что любить, когда кругом потери...
Что любить, когда кругом потери...
Что любить, когда кругом потери...

Январь - 1 сентября 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Em                     H7
  А ветер бродит за болотами,
                       E7
  и заперт наглухо чердак.
                       H7
  Но за сплошными поворотами
                        Em
  не разглядеть тебя никак...

E7                          Am
  А дом наш, как Земля, вращается
H7                     Em
  вокруг оси, вокруг оси.
G                        C
  А ось кача... а ось качается,
H7                          Em
  наверно, впрочем, как у всех...

Тропа коричневая с золотом
бежит от самых от дверей.
И мы не знаем, что на золото
ложится пыль календарей.

Но, Боже мой, какая разница?
Календари у нас в руках.
И мы собрали вместе праздники
и просто взяли напрокат.

А волны нежно пахнут корюшкой
и нежно тычутся в баркас.
И камни - с гладкой, нежной кожею,
как под коленками у нас.

Ты говоришь, что всё изменится,
я улыбаюсь и курю.
Нам ветряная машет мельница,
маяк мигает кораблю.

Но чем-то странна эта мельница,
как вбитый в землю вертолёт.
А винт всё вертится и вертится,
как будто небо достаёт.

И бродит ветер за болотами,
и пахнет плесенью чердак,
и за сплошными поворотами
не разглядеть тебя никак...
Не разглядеть... никак...

21-22 июля 1966

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Рощи Хермона зеленые -
это  моя страна.
Камни, войной опаленные -
тоже моя страна.
Крошечная горсточка земли,
но зато воистину - шели.

Припев: Капелькой на континенте,
        точкою на глобусе,
        но места хватит всем, поверьте,
        и попробуйте, попробуйте приехать.

Посох Моше, меч Иосифа -
это  моя страна.
Летчики в небе проносятся -
тоже моя страна.
Сотни поколений стерегут
память на священном берегу.

Припев.

Тора и законы субботние -
это  моя страна.
Гордые люди свободные -
тоже моя страна.
Родина гдола, земля ктана -
сколько лет ждала меня она.

Припев: Капелькой на континенте,
        точкою на глобусе,
        но места хватит всем, поверьте,
        и попробуйте, попробуйте приехать
        к нам.

30 января - 3 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На листе, как на экране,
вижу черный знак вопроса.
А по мне течет дурманом
горький дым от папиросы.

     Папироска-сигаретка!
     Без тебя - какой же вечер!
     Вспоминал тебя я редко,
     но сегодня - наша встреча.

Синим пеплом тает кончик,
к потолку плывут колечки.
На снегу поставить точку -
невозможно здесь, конечно.

     Белым паром снег уходит
     под апрельскими лучами
     и застынет над Хермоном
     прямо чудо-облачками.

Даже выплакаться не с кем -
сигаретка, хоть с тобою.
Словно к туркам или к немцам,
только небо голубое.

     Жизнь моя под небом этим
     ровно на две половинки
     разлетелась как орешек,
     да и ядрышко с червинкой.

Неподкупный, непродажный
мимо лжи и денег - мимо.
Прохожу я, клеткой каждой
сам себе невыносимый.

     Ах как хочется богатства -
     крыши над собою, то есть.
     Ах как хочется продаться,
     сохранив при этом совесть.

До чего же интересно -
как ни плюнь, все парадоксы.
И всему-то здесь есть место,
даже место, чтобы сдохнуть.

     Путь закончен как не начат,
     а куплетик остается:
     покупается, мой мальчик,
     только тот, кто продается.

10-12 апреля 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сколько белых зубов -
я к улыбкам таким не привык.
Значит, это и есть
мой усталый несчастный народ?!
     Никогда не постичь
     их клокочущий в горле язык.
     Чьи смеются глаза?
     Ло нора, адони, ло нора!

Ну так что же теперь?
Подойди и не бойся, дитя!
Протяни свою руку,
о юный беспечный пожар!
     Я увидеть хочу,
     как под смуглою кожей летят
     эти вены-ручьи...
     И-эфшар, адони, и-эфшар!

Но находят легко,
как ночная скамейка - двоих,
как стрела - свою цель
и желанную музыку - стих, -
     так легко мои пальцы
     скользят и находят твои...
     Что ты скажешь теперь?
     Ло царих, адони, ло царих!

Твои губы близки,
твои губы безумно близки!
Вот глаза - я тону,
но спасать не прошу, не прошу!..
     ...Тебе больно, дитя, -
     о прости, ради Бога - прости!..
     Что ты шепчешь в слезах?
     Ло хашув, адони, ло хашув!..

Сколько белых зубов!
Я к улыбкам таким не привык...

10-11 июня 1991

____________________
Адони    - мой господин
Ло нора  - не страшно
И-эфшар  - нельзя
Ло царих - не надо!
Ло хашув - неважно!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Выползает иногда
Черная змея сомненья, мненье
Возникает у меня
Что моя работа просто
провожденье времени.

Потому что в сундуке
Только вы меня не выдавайте
Ни в едином уголке
Может быть и нет ни капли правды
очень может быть.

Может быть две тыщи лет
Берегу пустой сундук я, дуб я
А другие целый свет
обошли чтобы найти сундук мой-
ненормальные.

А сомневаться мне нельзя
Если уж я стану сомневаться
Значит рушится земля
И в нашем царстве страшно оставаться
всем начальникам.

ноябрь 1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   G                       D7
Товарищ Фадеев в заводе сидит,
                      G
на счётной машине считает.
    E7                Am
Он хочет улучшить трудящимся быт -
     H7                Em
и в Партию тут же вступает.

Товарищ Фадеев в парткоме сидит,
в руках у него арифмометр.
Он рад, что уже улучшается быт.
В райкоме как раз ктой-то помер.

Товарищ Фадеев в райкоме сидит,
и чтой-то считает на счётах.
Партейная совесть его шевелит
искать улучшенье в работе.

Товарищ Фадеев тут слово берёт
на общем партейном собрании:
Мол, двигаться надо, грит, только вперёд!
Начальство глядит со вниманием.

Товарищ Фадеев в горкоме сидит.
На счётах считают другие.
Вот явно уже улучшается быт -
не видят лишь те, кто слепые!

Товарищ Фадеев трудящий народ
по личным делам принимает.
Всегда на прощание ручку даёт
и пальчики не вытирает.

И я как-то раз на приёме там был.
Он, глядя вперёд, чтой-то думал.
Потом меня против себя усадил,
ладошку подал под докУмент.

Товарищ Фадеев мой паспорт берёт
и, пальцы слюнявя, листает.
Прописку нашёл и рождения год -
и тут же меня вспоминает.

Как жизнь, говорит, как жена и дитё?
А ты, говорит, всё за старое!
Зачем, говорит, ты опять за своё,
зачем ты всё ходишь с гитарой?

Меня пожурил - и в звонок позвонил,
и двое вошли и вздохнули.
Потом он с двоими меня отпустил,
в глазах его слёзы сверкнули.

Напрасно старушка ждёт сына домой,
ей скажут - она зарыдает.
Товарищ Фадеев широкой кормой
страну от врагов заслоняет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Gm
Мимо ристалищ, капищ,
Cm    D7      Gm
Мимо храмом и баров
D7              Cm
Мимо роскошных кладбищ
               D7
Мимо больших базаров
Gm          D
Мира и горя мимо
Gm   D7      Gm
Мимо Мекки и Рима
G              Gm
Синим солнцем палимы
D        D7      Gm
Идут по земле пилигримы.

Увечны они и горбаты
Голодны, полуодеты
Глаза их полны заката
Сердца их полны рассвета.
За ними встают пустыни
Вспыхивают зарницы
Звезды дрожжат над ними
И хрипло кричат им птицы.

Что мир останется прежним
Да, останется прежним
Ослепительно снежным
И пленительно нежным.
И значит не будет толка
От веры в себя и в бога
И значит осталась только
Иллюзия и дорога...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ехали евреи из России прочь,
Где росли, старели, коротали день да ночь.
Но мамою не называли,
Все пинка от мамы ждали,
А дождались - стало им не в мочь.

Ехали евреи в начале кто куда,
Думали, успеют на любые поезда.
Но Америка накрылась,
Хоть Германия открылась,
В общем, оказалось - всем сюда.

Ехали евреи на родине осесть,
- Косточки погреем, будем сладко пить да есть.
Родину не выбирают,
Дома стены помогают,
Если только эти стены есть.

Верили евреи, что уж здесь наверняка
В теплом доме на постели разомнем бока.
Но что мы видим, что мы слышим,
Нету стен и нету крыши.
Схар дира - вот все что есть пока.                (*)

Приехали евреи, черт их к нам привез.
Лишь Шамир, Шарон да Перец рады аж до слез.
Но вот беда, Шамир - борец за мир,
Ну а Шрон против ООН.
Кто же за евреев, вот вопрос. О!

Перец - он раввин и борода его бела.
Зорко смотрит он сквозь брюки есть ли брит мила.  (**)
Кто прежде в партию не смог пройти
Добро пожаловать в дати -                       (***)
Будет жизнь прекрасна и мила!

Здравствуйте, славяне, с абсорбцией вас прямой.   (****)
Евреями мы были там в России за кормой.
Здесь же в качестве нагрузки
Докажи, что ты не русский.
Словом, с возвращеньицем домой.

Ехали евреи, две тыщи лет ехали,
ехали и едут до сих пор.

20 августа - 29 декабря 1990
________________________________
   * - Схар дира=Съемная квартира(иврит)
  ** - Брит мила=Обрезание(иврит)
*** - Дати=Религиозные(иврит)
**** - Прямая абсорбция - политика израильского правительства
       по интеграции новых репатриантов в израилское общество,
       включающая в себя пособие и школу по изучению иврита.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.