Посмотрите на него - ведь за тридцать,
Сотни пленок его криком кричат!
Да ему ж давно пора застрелиться,
А он все взглядами терзает девчат!
Ведь же в этих самых солнечных далях,
Как нам хмурые монголы поют,
Заратустру, и того не признали,
А его, как своего, признают!

Вспоминаю, как он семечки лузгал,
Как он кровь сдавал, проспав по утрам,
Как ощипывал он бедную музу
И из перьев делал крылья словам.
Мы делили с ним и радость, и горе.
Боже, как я ревновал к нему зал!
Но из-за разных весовых категорий,
Ничего ему тогда не сказал.

Вот опять он ухватил зал за глотку,
Кто ответит мне, ну в чем тут секрет!
Может, пьет со мной банальную водку
Тот, кого в своем Отечестве нет?
И, уснувши на какой-нибудь дуре,
Вижу в снах не Магадан и не Курск, -
Так, поселочек Шухратск-во-фритюре
За пять верст от городишка Зинурск.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А память всерьез увлекалась резьбою по сердцу,
Пока ты с Судьбою сражался, за лавры радея,
Но только однажды, откинув зеркальную дверцу,
Ты в темном, затравленном взгляде прочтешь, холодея:

Ах, бросить бы все, в самом деле, забыть и проснуться,
Понять, что ты долго болел, и однажды вернуться
Туда, где ничем не печалясь, звенели метели,
Где в лужах деревья качались и птицы летели...

Но вновь пробивается утро в квартирные щели,
И сердцу от горьких таблеток ни проще, ни легче,
И в миг, когда память на шаг отойдет от постели,
Ты вдруг бессознательно, словно молитву, прошепчешь:

Ах, бросить бы все, в самом деле, забыть и проснуться,
Понять, что ты долго болел, и однажды вернуться
Туда, где ничем не печалясь, звенели метели,
Где в лужах деревья качались и птицы летели...

А в снах наползает волна на заплаканный берег,
И спившийся лоцман над картой фарватера бьется...
Ах, где бы взять силы на то, чтоб однажды поверить,
Что кто-то тебя столько весен все ждет - не дождется.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Посвящение З.Миналиеву

Сколь ты не корми поэта,
Все это будет во тще -
Ему бы дожить до лета
В холодном его плаще.
Хватило б на хлеб, на пиво,
А тайна его проста:
Ему, чтобы быть счастливым,
Не нужно совсем пальта.

Девчонка, брось эти бредни!
Ну, где у него болит?
Ведь он, как минимум - беден,
Ведь он, как максимум - сыт.
И кончит он под забором, -
Плевал он на твой уют!
И бить его будут хором,
Пока вконец не прибьют.

Не верь ему, что он ранен, -
Чужих он исполнен ран,
А то, что он встал не рано, -
Он был вчера очень пьян.
Он, может, вчера весь вечер
Во всей своей был красе,
А ты ему все щебечешь,
Чтоб стал он таким, как все!

А он не может быть средним -
Душа у него болит,
Он, может, не самый бедный,
Он даже бывает сыт...
И кончит он под забором,
И, может, не раз и не два,
И бить его будут хором,
И все - за его слова.

Ведь, сколько не корми поэта,
Стихия его - стихи,
Бессонны его рассветы,
И ночи его лихи.
И взгляд его безоружен,
Но ты его не лови,
Ему все на свете нужно,
Все, кроме твоей любви!

А петь его будут хором!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Засыпай, моя печаль - поздно...
Не гляди, родная, вдаль - звезды
Расцветают в синей тишине,
Так, что некуда от них деться,
Разбивает ребра в кровь сердце,
Словно кто-то вспомнил обо мне...

Спи, на улице темно, пусть в черное окно
Глядит бродяга-ветер,
Спи, смотри свое кино, про то, как там, давно,
Была у нас любовь...
Пей сонное вино, за нас все решено
С рожденья и до смерти -
Все случится как должно, сквозь десять тысяч но,
Как ты не прекословь...

Спи, не думай обо мне - полно...
Спи, не вздрагивай во сне, словно
Обожгло каленой сталью грудь.
Мы с тобой давно родней стали,
Нас с тобой по десять лет ждали,
А наутро провожали в путь...

Спи, прохожим не видны пробелы седины -
Следы твоих скитаний,
Верь, в том нашей нет вины - из лопнувшей струны
Течет густая кровь...
Спи, среди родной страны, где улицы длинны,
Где в окнах - чьи-то тайны,
Где желтый глаз Луны, под ругань старшины
Тебя разбудит вновь...

Засыпай, моя печаль - поздно...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот так и уйдем... И рында заплачет вслед.
Туманный причал оставив созвездиям старым,
Уйдем, себя не продав, но раздав так, задаром,
Туда, где рождается утренний свет.

        Крылья моих парусов скроет вода...
        Слово, которого мы так боялись, звучит.

Но парус распят, и реи скрипят в ночи,
Но звезды горят, вскипая в морских отраженьях.
И жизнь, пролетевшая в глупых сраженьях,
Уже ничего не изменит. Молчи.

        Крылья моих парусов скроет вода...
        Слово, которого мы так боялись, звучит.

Заброшенный сад, где каются соловьи...
Мой старый диван, где рушились чьи-то обеты...
Вы, все, чья судьба оказалась задетой,
Прощайте, мне больше не нужно любви!

        Крылья моих парусов скроет вода...
        Слово, которого мы так боялись, звучит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Желтый нимб фонаря - вот и вся в Заполярье заря,
Самолет через час, но не бойся - я вмиг соберусь.
Все богатство мое - два письма да кусок янтаря,
В серединке которого вместо комарика - грусть...

Я топил в неоткрытых проливах свои якоря
И на стеклах замерзших писал, что к апрелю вернусь,
Только сердце мое превращалось в кусок янтаря,
В серединке которого вместо комарика - грусть...

Я не вечен, но это не значит, что все было зря -
Через тысячу лет после дня, когда я не проснусь,
Море вынесет к детским ладошкам кусок янтаря,
В серединке которого вместо комарика - грусть...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Эх, крестьянская горька доля -
Борозда от неба до неба...
Сколь свинцом не засевай поля,
Поле, все одно, взойдет хлебом!

А как полюшко взойдет хлебом,
Чьим знаменам в поле том виться?
Сколько, барин, ни дели неба,
А живут в ем, все одно птицы!

Что ни барин - бедняку горе,
Не на плуги пущен пласт рудный!
Сколько, барин, ни дели моря,
А дышать в нем, все одно - трудно!

Я, как ты, три раза в день ем ли?
Будет, барин, воевать! Будет!
Сколько, барин, ни дели землю,
А живут на той земле люди.

Их крестьянская горька доля -
Борозда от неба до неба...
Сколь свинцом не засевай поля,
Все одно, взойдет земля хлебом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Подхватиться в осенней ночи, одеяло отбросить,
И беду ощутить в кровожадной ухмылке окна,
И почувствовать высохшим сердцем последнюю Осень,
Что до одури, до исступленья расплатой полна...

И застыть на краю багровеющей, лающей бездны,
И услышать, как падает в петли тяжелый засов,
И понять, что слова и молитвы уже бесполезны,
И ступнями ощупывать медную чашу весов.

И узнать, и заплакать, но так и не встать на колени,
И начать свой рассказ. Издалека, с начала начать.
И закончить. А после стоять перед гибельной тенью,
И, потупив глаза, отвечать, отвечать, отвечать...

И - проснуться. И жить так, как жил. И ни крошки не помнить.
И копать огород, и свиданья тебе назначать...
Чтобы снова в ночи документы подписывать кровью,
И опять до утра отвечать, отвечать, отвечать...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще строка не вложена в конверт,
А где-то отменили снегопады,
Чтоб все  теперь  произошло как надо...
И вздрогнет Жизнь, и улыбнется Смерть.

И вслед за тем коротеньким письмом
Потянутся снежинок легионы,
И заспешат седые почтальоны,
Держа конверт с лиловою каймой.

А тот, кто  много лет той строчки ждет,
Прочтя ее,  надолго онемеет
И до утра заплакать не сумеет.
А там - квартиросъемщица придет...

И высыплется снег из фонарей,
И примет безвозмездно форму крыши,
Чтобы никто на свете не услышал,
Что за беда теперь живет  под ней.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

О, если не только в моем воспаленном мозгу бьют истоки Начал,
     управляющих этим отравленным миром,
То деньги - они, безусловно, являют собою Начало Безликих,
     а, стало быть, очень Великих Начал,
Но только уж если нельзя и гроша заиметь, не отняв этот грош
     у голодных, увечных и сирых,
По мне, так голодному лучше на паперть взойти, чем снотворное
     сытому пить по ночам.

И так вот, с сумой на плечах, побреду я, смеясь,
     по безумным просторам забитой России,
Вдыхая Отечества дым, выдыхая обратно в березовый космос
     махорочный дым,
И пылью чужих городов и далеких дорог, как коростой,
     покроются ноги босые,
Но девами местными буду, конечно, за песни свои
     я всегда бесконечно любим.

Ведь кто бы не врал, что Любовь недостойна мужчины,
     холста, чуткой глины и смерти поэта,
А только она может Жизнь, опьянев, подарить и наутро
     назад, протрезвев, отобрать.
Но если уж мне не дано без ума полюбить и при этом
     однажды нежданно добиться ответа,
То лучше я в церковь подамся, чем буду еще четверть жизни
     в огне этом сладком сгорать.

Любой скажет Вам: Это счастье не всем по плечу, и не каждый
     десятый такое захочет и сможет -
В святом пантеоне занять свое место в трехсотом, но все же,
     бесспорно почетном ряду,
Но только уж если нельзя, оставаясь святым, иногда, ради Веры,
     кого-нибудь стукнуть по роже,
То ты уж прости меня, Боже, но все же придется тебе
     подыскать мне местечко в Аду.

Но нынче пора мне в дорогу за ветром, который все врет,
     будто с Экклезиастом был дружен,
Возможно, когда-нибудь, Отче, и наши земные
     однажды сойдутся пути...
Прости меня, Отче, пора мне идти по земле, где, возможно,
     кому-нибудь я очень нужен,
Идти по земле, где не раз уже я умирал молодым и здоровым.
     Прости.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Память моя возвращается в лето
Цепью следов на вчерашнем снегу.
Да, я любил... Впрочем, дело не в этом...
Я никогда больше так не смогу.

Припев: Это все Вам, молодым да здоровым,
        Это все Вам, заводным да чудным.
        Это для Вас огневищем костровым
        Песня моя превращается в дым...

В громах литавр одинокая скрипка,
Что тебя ждет на другом берегу?
Да, я писал. Это было ошибкой.
Но я никогда больше так не смогу.

Припев: ...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не расслабить мозги, как уставшие мышцы.
За окошком ни зги, вспоминаются лица.
Затяжные прыжки в безмятежную прошлость.
Уважали дружки не за праздную пошлость.

Припев: За то, что пили, пели, балагурили,
        За то, что шухарили и зинурили,
        И верили дорожным Богородицам,
        Что судьбы, словно рельсы, где-то сходятся.

Расскажи, расскажи на ночь сказочку, милый,
Как над домом кружил Серафим шестикрылый,
Как уходит в рассвет сквозь Галактик вращение
Горький дым сигарет, как грехов отпущение.

Припев.

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Третий день пустота в карманах,
Словно в трюме пустой баржи.
От Саян до Хамардабана
Ветка рельсовая дрожит.

Там звенят провода и струны
В позывных перелетных птиц.
Там стекает созвездье Руны
В мягкий трепет твоих ресниц.

От запоя и до запоя
Светит яркий июньский свет.
Все свои нелады с судьбою
Спрячу в пачку от сигарет.

Я заброшу свои привычки,
Я забуду пейзаж в окне,
Я в судьбе зачеркну кавычки
И послышится в тишине...

Как звенят провода и струны
В позывных перелетных птиц.
Как стекает созвездье Руны
В мягкий трепет твоих ресниц.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                   На белом операционном столе,
                   раскинувшись, лежал пес Шарик,
                   голова его беспомощно колотилась
                   о белую клеенчатую подушку...
                        (М.Булгаков, Собачье сердце)

Однако, странно как устроен свет:
Вчера собачий холод, голод, муки,
А повезет - помои на обед
И кипяток в бочину (повар сука).
А этот доктор - малый, вроде, свой,
Вот только кличка - Бог избавь собаку.
Да и старик, как видно, с головой,
И дворник перед ним ломает шапку.

Припев: Абырвалг - что-то странное шепчут губы,
        Абырвалг - может это последний стон,
        Абырвалг - эти руки почти не грубы.
        Чья же кровь вытекает на белый стол?
        Чья душа смотрит в вечность зрачком собаки?
        Чье же сердце молотит во мне не в такт?
        Я же сдох в той последней кабацкой драке...
        И откуда я помню про тот кабак?

Слепящий шар взорвался и осел.
Я, кажется, когда-то был собакой.
Я искренне желаю, чтобы все...
Я искренне желаю... Но, однако...
В окошко виден падающий снег,
Фонарь, прохожий люд, извозчик, кляча...
Ну, вот и все... Теперь я человек...
Но жизнь не перестала быть собачьей.

Припев.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ключ у неё свой собственный,
Серьги её из олова.
Скрипнет тихонько вешалкой,
Скажет: опять метель.
Снимет движеньем Грации
Кофточку через голову,
Смоет свою косметику,
Тихо скользнёт в постель.

Здравствуй, моя бессонница,
Верная моя женщина,
Как же тебе не совестно
Верной такою быть?..
Тянутся птицы к северу -
Им там тепло обещано,
А мне бы поехать в прошлое
Или о нём забыть...

Эк, раскидала руки-то,
Можно подумать, что не в гостях,
И в предрассветных сумерках
Снится ей зимний лес.
Как же ей, стерве, нравится
Помнить о всяких гадостях,
Водкой меня накачивать
И разгонять невест.

Горе моё - бессонница,
Глупая моя женщина,
Я ж обо всём, что прожито,
Рядом с тобой забыл.
Жаль, что помимо прочего,
Счастье нам не обещано
И если б не одиночество,
Я бы тебя убил!

Кто-то погиб за Родину,
Лайнер кого-то вдаль умчал,
Нобелевскую премию
Кто-то не получил,
Кто-то ушёл в политику,
Я же - соригинальничал:
С выдуманною женщиной
Целую жизнь прожил...

Здравствуй, моя бессонница,
Верная моя женщина,
Ну, как же тебе не совестно
Верной такою быть?!.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...И послав вдогон знаменье,
Бабы, как одна:
Бейтесь, мы вас тут заменим -
Вслед кричали нам.
И поверишь? - заменяли.
Да такими - жуть...
Чьи-то дети подрастали,
А нам бы отдохнуть.

Припев: Эх, тачанка - страны моей история,
        Ростовчанка да разъевпатория
        Заглушает чьи-то вопли
        Пулемета стук.
        Вытирай, Маруся, сопли,
        Заряжай мультук.

А стрелять уж неохота,
Да и нету сил.
Будет вам еще работа -
тарахтит максим.
Золотые ли погоны
Или партбилет -
Хватит в ленточке патронов
Еще на сто лет.

Припев.

Мы со смертью хороводим,
Бабы спины гнут.
Только лопнули поводья
Да сломался кнут.
И, глотнув свободы жадно,
Кони - в стороны.
Над тачанкой безлошадной
Только вороны.

Припев.

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты навряд ли мне поверишь, но было...
Старым, добрым было жадное время.
Ах, как быстро свою юность забыло
Молодое незнакомое племя.

То ли вовсе мы не знали ответов,
То ли тайну мы какую-то знали,
Но девчонки так любили поэтов,
Что поэты от любви той сгорали.

Ты навряд ли мне поверишь, но сам я
Верил в партию, в любовь и в случайность,
А всего смешнее были мы сами,
Но от этого не хуже. Ручаюсь.

Мы Чернобыль и Афган брали штурмом,
Фантазёры и искатели истин.
По больницам, дальним странам и тюрьмам
Разнесло нас, как опавшие листья.

У судьбы на всё назначены сроки,
Но уйти - не значит встать на колени.
Где-то пишет воспалённые строки
Тот, кто наше завершил поколенье.

Он живёт последним отзвуком лета,
Он умрёт и вместе с ним оборвётся
Нить в эпоху дураков и поэтов
Из эпохи подлецов и торговцев...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На такси сегодня не поедем,
Потому что здесь недалеко.
Прихватив, на случай, пару юных ведьм
И бутылку в стиле рококо.

Впрочем, я возьму с собою лучше
Новый шестиструнный пулемет.
Старый дом плавучий примет мою душу,
Примет мою душу и поймет.

Припев: Суетой измученный, всем и все простив,
        Над речной излучиной поплывет мотив.
        Видимо, неопытным я попом крещен,
        Черти в тихом омуте водятся еще.

И поняв, что мне себя не жалко,
Даже если очень не хотят,
Как бы между прочим местные русалки
На меня вниманье обратят.

Жертва неплохого воспитанья,
Приглушив безжалостно струну,
Я не обману их лучших ожиданий,
Лишь свои, наверно, обману.

Припев.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Он был книжный капитан из историй,
А она была грустна и прекрасна.
Он тонул в её глазах, словно в море,
И дневник его пестрел тёмно-красным.

А над ней летали Бунин и Герцен,
Только это не смущало мальчишку.
Он то знал, как покорить её сердце.
Он то знал - он прочитал это в книжках.

И, пригладив непослушные кудри,
Он успел за полчаса до отлёта,
И бродил он по тайге и по тундре,
И с горящего стрелял вертолёта.

И ушло на это, где-то, лет десять...
Лишь потом к нему пришло пониманье,
Что не письма ей нужны и не песни,
А зарплата ей нужна и вниманье.

И рванул он на груди душный ворот,
Разрывая свою жизнь на две части,
И когда он прилетел в её город,
Понял он, что потерял своё счастье.

Город замер в тишине снегопада.
Проплывают облака, словно время...
Знаешь, в жизни у меня всё как надо,
просто нынче грустный день - день рожденья...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

При чем тут, собственно, судьба?
Кому-то, знаешь, просто надо
Не за копейку и награду
И не за лишнюю звезду
Свои соленые хлеба
Делить с парнями из отряда,
Одетыми не для парада,
А так, как будто скоро в путь.

Припев: Двести приняв на грудь,
        Не изменюсь в лице,
        Самый далекий путь
        Нам предстоит в конце.
        Только не в этом суть -
        Что же там вдалеке, -
        В самый последний путь
        Нам уходить налегке.

Пусть кто-то проживет до ста,
А нам с тобою светит раньше,
Но мы с тобой живем без фальши -
Игра такая стоит свеч.
Меняем теплые места
Мы на горячие, а дальше
Пусть не для нас играют марши, -
Нам есть с тобою что беречь.

Припев.

При чем тут, собственно, судьба?
Кому-то, знаешь, просто надо...

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я делаю из мухи слона,
Кормлю её капустой и рыбой,
А муха пониманья полна
И грустно говорит мне: Шпасибо!

Она не покидает постель -
Связал я ей и ноги и руки,
И воет за окошком метель,
Когда мы с мухой воем от скуки.

        Мы с мухой всё познали сполна:
        Ловили нас красивые руки.
        Я делаю из мухи слона,
        Из комнатной мухи.

Я ей не разрешаю курить -
Курение вредит превращенью.
Ей, мухе, тяжело со мной жить
И, кажется, что нет мне прощенья.

Но будет всё у нас на двоих,
Когда, предположительно в мае,
Расправит муха крылья свои
И мы с ней улетим в Гималаи.

        Ведь мы с ней всё познали сполна:
        Ловили нас красивые руки.
        Я делаю из мухи слона,
        Из комнатной мухи.

Мы с мухой проживём много лет
В заброшенном буддийском датсане,
О том лишь сожалея, что нет
Тебя, такой красивой меж нами.

А, впрочем, если рядышком друг,
От грусти есть лекарство - работа.
Поймаем таракана в углу
И будем превращать в бегемота...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Помоги мне, ну что тебе стоит,
Полистать на столе календарь?
Пусть движение пальцев простое
Унесет нас в июльскую даль.

Чтобы вновь комары зазвенели
Над далекой таежной рекой,
Трели птиц и галдеж менестрелей...
Чтоб дышалось, как в детстве, легко.

Припев: Чтоб река через лето несла
        Плот, любовью навылет пробитый,
        Чтобы я легким взмахом весла
        Поворачивал солнце к зениту.

А потом, где-нибудь под Самарой
(Или, может, совсем под другой)
Я припомню мотив этот старый
И завою дуэтом с пургой.

И канкан мне станцуют снежинки,
И запросится сердце к врачу.
Чтобы с песней шагалось по жизни -
Почему-то я жизни плачу.

Припев: Чтоб река через годы несла
        Плот, любовью навылет пробитый,
        Чтобы юноша взмахом весла
        Поворачивал солнце к зениту.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нервы не сталь. Мы устали, не скрою
Ждать своей пули из темноты.
Не по уставу: водку пить после боя,       |
Не по уставу - с генералом на ты.       | 2 раза

Как они шли без надежды и веры,
Как они клали свои животы.
Не по уставу здесь горят БТРы,            |
Не по уставу льнут к прицелам цветы.      | 2 раза

Так и живём мы, прильнув к панорамам,
Вряд ли вернёмся мы все по домам.
Не по уставу снимся мы нашим мамам,       |
Не по уставу снятся девушки нам.          | 2 раза

Страшно, что вам оказалось так просто
Бросить нас в бой и оставить одних...
Не по уставу жгут ночами вопросы,         |
Жаль, что в уставах нет ответа на них...  | 2 раза

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Докурю - и брошу! Это не проблема!
Брошу за окно, где летний дождь прошел.
Расчехлю гитару и пойду налево,
Раньше мне на леве было хорошо!

Было сыто-пьяно, да не в этом дело!
Было пьяно-весело, вот ведь дело в чем.
Было все, как надо, все цвело и пело,
Жалко, что на леве я нынче ни при чем!

Припев: По мостовой брусчатой - да ножки стройные,
        Ах, как я пел когда-то про очи черные.

Я теперь серьезный, я теперь маститый
(И не потому, что у меня мастит),
Приглашают в гости мэры да бандиты,
Только не хожу я - Бог меня простит.

Докурю - и брошу! Это не проблема!
Брошу за окно, где летний дождь прошел.
Расчехлю гитару и пойду налево,
Раньше мне на леве было хорошо!

Припев.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сбежать от дурочки-разлучницы,
Войти в подъезд с озябшей улицы
И постучать, горя желанием,
В любимый коммунальный гроб,
Вполуха слушая, что тренькает
Моя касатка и распутница,
Пойти раздеть пиджак изгвазданный
И закатать соседу в лоб.

Кляня пропавшую потенцию,
Крепить семью свою непрочную
И, развалившись на диванчике,
Писать меню на Новый год.
Спивая пивом абстиненцию,
Ласкать судьбу свою порочную,
Чтоб через день ругаясь выпукло,
Подать с судьбою на развод.

Попасть у зала ожидания
Окурком в урну длинношеюю
И выпить литр какой-то гадости,
И ощутить, что нездоров,
И вислогрудую буфетчицу
Назвать своею Дульсинеею,
И вновь, в который раз задуматься
Над расписаньем поездов...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.