Припев:
А мы родом из России,
Она наша мать-земля.
Славим песни удалые
Про любовь и про тебя.

Балалаечка, струною разнеси по телу дрожь,
Ноги сами в лад с собою танец пишут невтерпёж.
И какой же без трёхструнной зажигательный напев!
Все, от мала до велика, песни вторят нараспев.

Ложки пляшут в чутких пальцах, выколачивая дробь,
И чечёточный мотивчик бьёт не в глаз, так значит в бровь.
Даже лапти, плоть от плоти деревянного комля,
Степ беззвучно отбивают на гуляньях смеха для.

Как же жить нам без жалейки, без ведра и топора,
На пиле сыграть сумеют от фольклора мастера.
Ну а разных бубнов звонких с колокольцами не счесть.
Эй, гармонь! Задай-ка жару, отдавая пляске честь.

Набирая разбег, глухо вязнешь в потоке.
Что? Зачем? Почему? Наплевать на итоги.
Чистый вымысел слаб под крылом безнадёги,
Тело движется в такт, по судьбе, без дороги.

Припев:
Известные жизни истоки,
Природа открыто мудра,
А мы превращаем потоки
В энергию силы, добра.

Всё в мире живет по законам —
Коперник, Ньютон и Кюри.
По разным природным канонам
Энергию жизни бери.
Всё связано, цепи едины —
Вулканы, тайфун, снегопад,
Великая сила лавины
Пока не разгаданный клад.

Лучами нас всех согревает, 
Как солнечный зайчик шутя,
И ласковым светом играет
Вселенной большое дитя.
Улыбка — энергия тоже,
Известно с далёких времён.
Да Винчи, конечно, поможет 
Найти этой силы закон.

Я по странам прошёл бы даже с торбой в руке,
Песни мира я пел бы на любом языке.
И без слуха и голоса, как подранок-марал,
Про известные истины во всё горло б орал.

Я по юности слышал про бемоль и диез,
В подворотнях гитары звук в мозги мои лез,
Много фуг и симфоний было рядом со мной,
Поражал я всех слухом, говорили — глухой.

Я ногой в такт вступал, а другой выходил,
Вправо, влево, вперёд — хорошо утвердил.
И гитара в руках моих крепко лежит,
Только бью я по струнам, а она не звучит.

Был бы рядом великий, он бы что-то сказал,
Обо мне им неведомо, да и я их не знал.
Сделай что-нибудь, Боже, чтобы я зазвучал,
Пока струн на гитаре до конца не порвал.

Много всякого вокруг мужского пола
В «Мерседесах» и с недюжинной мошной.
Не хочу я кушать всё и без разбора,
Мне такого надо, что во снах со мной.

На лице, чтобы улыбка от Жан Поля,
И фигура от а ля Жан Клод Вандам,
И в Швейцарском банке чтоб лежала доля,
Вот такому только я себя отдам.

Про детей! Да что опять Вы всё, мамаша.
Контрацепция сейчас на высоте.
Ведь моё же тело мне моя рубашка,
Не даёт увять девичьей красоте.

Ну а дальше оно будет то, что будет,
Не хочу я замуж, в омут с головой.
Вы опять! Про то, что время нас рассудит.
Ах, мамаша! Не тревожьте мой покой.

Эх, мамаша! 

Припев:
Я сама по себе, а Вы сами с собой,
И не нужно меня поучать, 
Молоко на губах уж обсохло давно,
Как жить дальше — теперь мне решать.

Припев:
Сейчас мы тебя поздравляем:
Полвека — большой юбилей!
Удачи и счастья желаем
В делах воплощенья идей!

Наш мир тебя дождиком встретил,
Удача в примете такой,
И лучиком света отметил,
Что в жизни проложен судьбой.
И всё честь по чести без маски,
Есть сын или милая дочь,
Взрослеют с годами, как в сказке 
Про тысяча первую ночь.

Припев.

Под светлой мечтою единой,
Простите, за лесть не сочту,
Поистине неутомимо
Ведёшь к своей цели мечту.
Мы скажем словами простыми — 
Пусть радость от солнечных дней
Поможет для встречи с родными 
Пройти вековой юбилей.

По заказу не смогу душу рвать в лохмотья,
Так, стесняясь, предложу что-то с краю плоти я.
Не сердитесь и не дуйтесь на меня, товарищи,
А то, грешный, я пошлю всех вас во кошмарище.

Разлился рекою гул и раскаты струнные,
Не у вас прошу прощенья за сонеты скудные.
Бог мне милости воздаст за моё безделье,
Значит по сердцу ему это рукоделие.

Не глумиться над тем, что не поняли.
Не смотреть сверх очков житие.
И не кушать дерьмо за звёздами,
И не класть вместо мёда своё.

Перестаньте просить у Всевышнего,
И не нужно на чувствах играть.
Постарайтесь поверить в ближнего,
Берегите природу-мать.

Заклинаю я вас от подлого,
Чтоб на хамстве поставить табу.
Отвечайте за всё, что сказано,
И цените людей по уму.

Я прошу вас не корысти ради.
Вы все умные, что вас учить.
Так хоть раз вы попробуйте сами
Средь людей человеками быть.

Всё расхристанно и растоптано,
Да размыто под серый бетон.
Где была любовь, лишь сочится кровь,
Вместо смеха лишь сдавленный стон.

Бьётся сердце в такт не последний акт,
И с поклоном не стоит спешить.
С лица маску, князь, чтоб не мордой в грязь,
Не убогостью люд же смешить.

Вот такой размер дали нам в пример,
И уж поздно в нём что-то менять.
Посмотрев вокруг и прозрев не вдруг,
Начинаешь былое искать.

Снится ли мне сон, или может явью он,
Каждый миг может вечностью стать.
Но глаза открыв, под чужой мотив
Понимаешь, всю жизнь мог проспать.

Хочешь волком вой, хочешь песню пой,
Слышишь ритм, так готовься плясать.
На вопрос — чтоб ответ чаще «да», реже «нет».
И как в песне: стрелять — так стрелять.

Нуждаюсь в твоей я опеке
И в мудром совете твоём.
За все ведь грехи перед миром
Мы вместе ответ понесём.

Паришь ты, как ангел с богами,
Как воин берёшь на прицел.
Прости за излишние стрессы,
Спасибо за то, что я цел.

Храни, раз хранить ты поставлен,
Стезю ты избрал свою сам.
Прошу лишь, держи под прицелом
Замок, что ведёт к небесам. 

Мужику в природе нет времени отдельного,
Ну а бабы все хотят лета беспредельного.
Да берите — всё для вас, и не рвите жилы,
Мы полюбим вас любых, лишь бы были силы.

Раз вам надо, так берите, хоть зимы, хоть осени,
Лишь бы вы обстирывать и кормить не бросили.
Отдадим вам полный март в день международный,
Лишь бы женский организм был всегда комфортный.

Ах, белых ночей петербургский мотив,
Мостов разведённых раскрытые лики,
Как дорог мне ваш колыбельный напев,
Под всплески воды утомлённые блики.

За веру в твой очень уж ветреный нрав
Ты мне, как судьбу, предложив покаянье,
Призвала меня видеть сны наяву
И чувствовать их дождевое дыханье.

Умывшись прохладой балтийской луны
Я вытрусь всё той же улыбкою солнца.
Наутро, разгладив морщины свои,
Мой город в Европу глядит из оконца.

Мы здесь друг для друга с тобой рождены.
Под вечер, входя в невский сумрак молочный,
Повенчаны ангелом белой ночи,
Со шпиля он смотрит на нас, непорочный.

Куда б не забросил скитаний порыв,
Где ночи длиннее и сутки короче,
Я помню молочной луны перелив
И наши влюблённые белые ночи.

Я смотрю в них искоса, с губою ниже прикуса,
Вот сорвать бы вербочку твою,
Но они надменные и упрямо верные
Зелёному, не нашему рублю.

Я завёлся, как же так, сам я тоже не пятак,
Всё могу — гулять, паять, пилить.
Также водку пить могу и литру взять ещё одну,
Даже если нечем закусить.

Я ответственно решил, что давно уж не грешил,
Грех проститься мне с самим собой.
Тут же встал и джазу дал, громко песни заорал,
А потом увёл меня конвой.

Я с утра пришёл домой, был угрюмый и смурной,
Это же не верба, а стерня.
И теперь, как выходной, я с родной своей женой
Постигаю радость бытия.

Кто же вы, волки? Собаки войны?
Иль санитары леса?
Режете скот от кровавой любви
Или же так, с интереса?

Карий ваш глаз дышит мёртвым огнём,
Красным крестом санитара.
Свой вы, врачебный, ведёте приём,
И жизни и смерти вы пара.

Где же вы ВОлки? Ведь вы не волКИ!
Чтоб жалобно хвост поджимая,
Бегством спасаться от смерти любви,
Природный инстинкт предавая.

Ловят и бьют вас, стреляют в упор,
Мусором лес оскверняя,
Видно, не нужен теперь санитар,
Фельдшер в наряд заступает.

Только бы волку шакалом не стать,
Не уповая на падаль.
Ведь волчьи клыки - это правды оскал,
Сколько бы заяц не плакал.

Я по жизни ходил, 
Много пар износил
Разносортной бродяжьей обувки,
Платья шил на заказ
И в фуфайке не раз
Босяком шёл с сумой до ночёвки.

Был в огне и в воде, 
Всё гремело везде,
Трубы звали, оркестр заглушая.
Наугад брёл вперёд, 
Сам себе ставя фронт,
И в атаку, сомненья сметая.

Не грусти, старина, 
Хочешь, выпей вина,
Чтобы дрожью в руках не страдать.
Разбросали камней
Очень много горстей, 
А теперь их пора собирать.

Припев:
Но нет нам другого мерила,
Выходим с маршрутом на спор.
Идём мы наверх, ледоруб, как перила,
Да ветрено горный простор.

Размеренной поступью в связке ты первым здесь сделаешь шаг,
В замедленно странно чудовищной пляске идёшь на вершины маяк.
Под белый диск солнца в зените морщинами щуришь глаза,
И в тысячу брызг, как в неоновом свете, 
скользнёт по реснице слеза.

Зачем ты идёшь в эти горы, ведь умный не ходит туда,
Но ты, несмотря на усмешки и споры, в обход не пойдёшь никогда.
Опять же скажи мне, дружище, когда же наступит покой?
Ведь с уровня моря не первая «тыща» уже улеглась пред тобой.

Конечно, ты прав, бедолага... гора, лишь как точка в пути,
И каждый стремится, сметая преграды, вершину свою обрести.

Припев.

Вся семья моя большая - дружный коллектив,
А жена страстна, красива и не примитив.
Тёща просто ангел с неба - крылышки видать.
И не надо напрягаться - денег добывать.

Нарисую всё как надо и впопад, и в лад.
Рай в отдельно взятом месте - семирамидов сад.
Но постыльна жизнь рутиной, старый грубый холс.
Или просто мешковина, маркирован ГОСТ.

А белила ярко режут мне сетчатки ткань,
Притомить придётся сажей - отдавая дань.
Рисовать картину жизни - не простой момент.
То мешает что-то в танце, то Пегаса нет.

Но от Бога нам заявлен каждому свой стиль,
Красной собственной палитры мы рисуем быль.

Был потерян душевный покой,
Образ твой в своих снах лелея.
Ты была неприступной такой,
Как те звёзды времен Галилея.

Мне хотелось быть рядом с тобой,
Но на всё, видно, Божья воля.
Снился локон мне мягкий твой,
Цвета блеска пшеничного поля.

И куда бы ни вышел тропой,
Озираясь, глазам не верил.
Силуэт появлялся твой,
И тогда я в любовь поверил.

Разрывала она мне грудь,
Возвышала, потом швыряла.
А порой зло топтала в грязь,
Расстилая из роз покрывало.

Мы любовь обуздали вдвоём,
Стало легче, на сердце отрада.
Но мечта вдруг исчезла моя,
Победил! А кому это надо?

Не старайся меня упрекать,
Я мечтать не смогу заочно.
Ведь любовь — это сделанный шаг,
А мечта... А мечта непорочна.

Я уеду, разлучники дни
Успокоят терзаний клочья.
Будем жить мы с тобою в любви,
А мечта будет в нас непорочна.

Захвачу тебя в свою охапку,
Сильно, с нежностью тебя я обниму.
И как будто в детстве уж далёком
Кто-то держит памяти струну.

Я росту с тобою год от года,
Шалю не сам, есть младше сорванец.
С тобою я в любые наши годы,
Ты цензор мой, судья и мой венец.

Мы связаны друг с другом не с изнанки,
А изнутри струится жизни нить.
Ты для меня, как сила, Богом данная.
Тебе желаю долго-долго жить.

От двадцатки до тридцатки всё прошло не просто так,
Затопил я пойлом трюмы, точно так же, как Варяг.
Не хочу морской походкой плыть по жизни как каяк,
Буду пить я ключевую, отдаю я свой коньяк.

Я отдам тебе и водку, и портвейн, и парадняк,
Я сменил лица окраску, стал приличный — не синяк.
Из большой стеклянной кружки чай хлебаю я в сушняк,
Только много мне не выпить — чай не водка, не коньяк.

Вкус закуски и занюха отдаю я всё в общак,
И большую кружку с пивом забирай за просто так.
С уваженьем всё в порядке, и компот идёт ништяк.
Я торчу теперь в работе — безалкогольный я маньяк.

Не зря, мол, кровь вы пролили,
Почётная стезя.
Народ героев помнит,
И дальше тра-ля-ля.

Смотрю я на медальку ту,
Какой обрат вещей,
Когда-то ведь хотелось быть
Мне награждённым ей.

Стою, копаясь в памяти,
На ощупь жму слова.
Служу ...! А дальше всё без образа,
Спасибо, господа.

Стою, копаясь в памяти,
На ощупь жму слова.
Служил не за награды я,
Пошли вы... господа!

Не вещал я ещё под пророчества,
А Ильей зовусь в тридцать с лишними,
Так зажги во мне искру творчества
И дай плодов винограда с вишнями.

Ты давай, не скупись, поболее,
Всё, что лишнее, отдам ближним,
Всё разделим, не устроив истерики,
А отчёт мы тебе вышлем.

Ведь голодный я подобен дьяволу,
Хоть не пристало с тобой о низшем,
Но живот мой не кум голоду,
Так закрутит, что камень выжмем.

Я вообще-то хороший малый
И готов идти к благоденствию,
Ну а ты уж как мудрый самый
Научи, как добрать консистенцию.

Качка — это вам не шутка, уболтает хоть кого, 
Но от этого походка изменилась лишь всего.
Поскитавшись по просторам, заходя в какой-то порт,
Мы по трапу сходим бодро, берег нам везде курорт.

Первым делом к самолётам — это лётчики поют,
А морских ветров скитальцам в женском обществе приют.
То-то будет вечер зноен, весь по форме такелаж,
Каждый будет здесь достоин взять мадам на абордаж.

Сколько песен мы пропели в предпортовых городах,
Сколько девушек встречали нас с улыбкой на устах,
Сколько соли мы впитали, сколько видели воды,
Моряками нас назвали не с больной ведь головы.

С берега нас тянет в море, а затем наоборот,
Ведь у нас две равных доли — два родных: и дом и флот.
Как бы нас ветра ни гнули, грудью встанем, как один.
Сколько б лишку ни хлебнули, флот позорить не дадим.

В океане и на море нам корабль как дом родной,
Мы сроднились с ним как братья, как штурвал и рулевой.
Не взыщите с нас за шутки, покорители морей,
С уваженьем к вашей доле не теряйте якорей.

Я гляжу ночами в небо,
Пожелтевший свет в окошке
И фонарные светила.
Где же ты, моя звезда?

У меня есть самомненье,
Ум, честь, совесть и похмелье.
Если лишнего уважу,
В общем, право, ерунда.

Всё считаю год за годом,
Календарными листами.
Сколько было, сколько будет?
Не узнать мне никогда.

Жизнь пишу в свою тетрадку.
Так, всё больше для порядку.
Непорядок — это плохо,
Хотя тоже ерунда.

Что ж ты, осень, налетела,
Душу догола раздела.
Верю я, воспрянет тело,
И опять придёт весна.

Дань, отдав вопросам вечным,
Постараюсь быть беспечным.
Дав мне счастье человечье,
Ты гори, моя звезда. 

Здесь нет билетного окна,
Как грани прочей чепухи.
И не заманят вас сюда
Рублей шуршащих пастухи.

В квартире скромной, не Версаль
Из сердца взятый интерес
Коллекция, души хрусталь
И не за золото на вес.

Музей шансона не каприз,
Чтоб от мирских проблем уйти.
Не летний и игривый бриз,
А правда жизни воплоти.