Рама литая, как столп мироздания,
В деке породистой Ангел поёт,
И будто на таинство нас приглашая,
Крышка рояля лаком блеснёт.

Мне бы в руку пилу заводную,
Я на ней бы вам выпилил стих.
Что пила - я кувалдой владею,
А с гитарой немного затих.

И рубанок, как жизнь, многозвучен.
Жаль, не знать вам вокал топора.
Я хочу всё извлечь и озвучить,
Звук достать из любого нутра.

Так простите за потуги бренные,
Жизнь по нотам непросто сыграть.
Всё равно, пусть коряво и шёпотом,
Я из струн буду звук извлекать.

Рыдает по утрам от жажды печень,
Усталость глаз не скрыть за суетой,
И жизни путь, увы, не долговечен,
Но нам, братишка, рано на покой.

Стреляют в лет удачи нашей птицу
И меченые карты раздают,
Мы защищаем от невзгод синицу,
А журавлю в душе даем приют.

Куда бы ни кидала нас судьбина, 
На север дальний или жаркий юг, 
И в самую суровую годину 
Нас не возьмёшь на подленький испуг.

Мы раздвигали жизненные дали, 
Пройдя вершины, цепи, нищету.
И не просили для себя медали,
Сжимая скулы до крови́ во рту.

Война проходит, оставляя шрамы, 
Но и улыбка очень важный след.
Давай, братишка, наполняй стаканы.
Дай Бог ещё нам много-много лет. 

Вот так обозначен удел роковой.
Звучит монолог бойка.
Быть иль не быть? - здесь вопрос вековой
Сведён до нажима курка.

Под капсулем гильзы смертельный кремень,
Выпустит пулю, ведь дура она.
Вонзится с разлёта пониже погон
Иль слева, что выше ремня.

И вот уже сердце не бьётся в такт,
Под правильный свой мотив.
Открыт на небо ведущий тракт,
Кровавый течёт разлив.

Могу за Гамлета дать ответ,
Зачем же судьбину гнуть,
Кинжал и яд - это книжный бред,
Когда пуля жалит грудь.

Станешь печь затапливать, тягу не открой
И дрова в поленнице сполосни водой.
Веником по хате мусор погоняй
И соседей-пьяниц в гости зазывай.

А коль бельё затеешься с дуру постирать,
Наждак возьми побольше, чтоб пятна оттирать.
И не забудь задворками на грабли наступить,
А дырку на рубахе гвоздиком забить.

А в общем, как обычно, сделай всё не так.
Хозяйничай, как хочется, тудык его в раз так.

Припев:
На флаг равнение и осанки гордый строй,
Наш яркий стяг по ветру реет над страной.
Ведь мы ваганты, мы со всех сторон земли
С собой частицу мира принесли.

Здесь вместе стали мы единою семьёй,
И детский лагерь нам теперь, как дом родной.
Мы точно знаем, что надёжный рядом друг,
Всех приглашаем в наш «орлятский» дружный круг.

И повзрослев, мы будем помнить навсегда,
Дорогу детства, что идёт через года.
Подруг, друзей и отблески костра,
«Свечу вечернюю» и песни до утра.

Когда мы вместе, то для грусти нет причин,
Но о себе сейчас немного помолчим. 
Спасибо скажем тем, кто сделал здесь для нас
Отличный лагерь, лучший в мире, просто класс!

Я хочу тебя, Галечка, или может быть Валечка,
Да хоть Клавдия, Нюрочка, мне без вас маета.
Ведь известное таинство давит мозг несознательно,
А с таким вот давлением жизнь — одна суета.

Припев:
Что ж ты тянешь, коварная,
Я на блеск самоварный твой,
За тобой ко всему готов,
Свою башку сломя.
Воздержанием длительным
И поведеньем сомнительным
Из меня ты веревки вьёшь,
Разрушая меня.

Почему для тебя я изгой, приглядись, ведь я парень крутой,
Лишь заноза засела в мозгу, как терновый венец.
За тобой, эшафот ты мой, с гордо поднятой головой
На приём к палачу пойду, чтоб приблизить конец.

Вот и всё, да не дуйся ты, Зой, ведь маньяк из меня никакой,
Да, дурак, я дурак, прости, ни к чему монолог.
Я не буйный и не больной, стресс весенний — диагноз мой.
За излитый души поток благодарен тебе, Нинок.

Мне не нужно конторского клея,
Чтобы склеивать рифмы в стихи.
Лишь витрины родной бакалеи
Целиком бы я вставил в очки.

Жаль, что печень уже нездорова,
А с боржома не вспыхнут мозги.
В раскураженной юности быта
Я за водкой не видел ни зги.

Мне вовсю улыбались девицы,
Мелким бесом крутилась шпана.
И с упорством маньяка хотелось
Выпить всё непременно до дна.

Стал поэтом теперь я в законе,
Научился читать и писать.
А витрины родной бакалеи
Я могу со страниц прославлять.

Припев:
Я снова жду, что ты напишешь,
Призыв души моей услышишь.
Но день без слов и ночь без сна,
Я жду, малыш, в ответ письма.

Мои чувства к тебе глубоки и нежны,
Твои рядом глаза мне как воздух нужны.
Пусть не в рифму порою ложится строка —
Я прошу, приезжай, слышишь, милая, да!

Снова клавиши бью пульсом мыслей своих,
Нашу песню разделим с тобой на двоих.
Адрес твой на экране выделяю в курсив,
Но бездушный провайдер сообщает — обрыв.

Перегретый модем бьёт сигнал в провода —
Восстановлена связь, слава Господи, да!
И стихами опять мысли льются в поток,
И письмо от тебя, как надежды росток.

Кучу справок нароет, госпитальных систем
И с пристрастьем расспросит, как я пью, что я ем.
Удивлённо посмотрит и скажет: Лечись,
Видно, ты не утратил своё право на жизнь.

Каждый год посещаю эскулапов края,
Нет надежды на то, что починят меня.
Не излечит меня медицинский поток.
Всё во власти у Бога, у всего есть свой срок.

А пока я топчу госпитальный паркет,
Прав совсем помереть у меня, видно, нет.
Терапевт и хирург смотрят вяло вприщур,
Ну а я б с медсестрой оторвался в аллюр.

Клизмой мозг извлекают из анналов родных,
И УЗИ просвещает всё нутро и под дых,
Будет фото рентгена, как набор из костей.
Не пришить, не приклеить, нет других запчастей.

Мой сосуд для души прохудился слегка.
Где был порван - зашили, дыр не видно пока.
И посудину эту по земле я ношу,
Твёрдо веря в себя, и ничего не прошу.

Припев:
Пусть на Земле везде очерчены границы.
Ломать замки нам вовсе не резон.
Подобно перелётной певчей птице,
Для вас в эфире радио «Шансон».

Кто нас услышал, тот опять сюда вернётся.
За много лет не изменился наш фасон.
Мы с вами вместе — пусть хоть мир перевернётся,
Поёт в эфире радио «Шансон».

Для вас работаем мы сутками в эфире,
В сетях локальных и глобальной Интернет.
На нас настройся и поймёшь, что лучше в мире
«Шансона» радио и не было, и нет.

У нас в запасе много разных песен.
Слова и музыка с душою в унисон.
Ведь мир так многолик и интересен,
Звучит в эфире радио «Шансон».

Шьёт судьба отчёты мне по тюремной справке,
И не раз давался шанс болтаться на удавке.
Но загнуться просто так нет совсем резона,
Завести бы фраерка для пущего фасона.

Припев:
Ах, ты долюшка моя, струнная мелодия,
Будто в зеркале кривом на мечту пародия.
Песня душу бередит беглыми аккордами,
Что по жизни наш удел быть бедными, но гордыми.

Где бы взять в моей судьбе хоть немного фарта,
Подарите мне его, хоть в день 8 марта.
Отдала бы всю себя по такому делу,
Размечталась, дура, я, аж дрожь пошла по телу.

Изменила б жизнь свою, без сомнений горсти,
Уж не раз толпою мне перемыты кости.
Бита часто по злобе и судьбой без злости,
Если дальше так пойдёт, быть мне на погосте.

Припев.

Где же принц мой, ты меня встреть на тропке узкой,
Как по сказке, что сплела мне Клавка из кутузки.
Но тропиночку мою, видно, позабыли,
Выйду замуж за Санька, покуда не закрыли.

Припев.

А веру, что долго скрывали от них,
Иуда пустил на продажу.
Но сколько ни ройтесь в карманах своих,
Ничто не укажет пропажу.

И пусть на воре ярко шапка горит,
А труд рыбной ловлею ценен,
Я вам не открою потаи души,
Мой крест за душой не разменян.

Опять голосит кто-то матом благим,
Не ценят, не любят, не верят...
А где взять те чувства к себе и другим
И тех, кто вам в этом поверит.

Отдайте обратно святое святым,
А бранное поле для брани. 
Мы все очень часто безбожно грешим,
Ведь дьявол ужасно коварен.

Милая игрушка из пластмассы разной
Словно на мгновенье в детство унесла,
Где жизнь была упрямой и не такой клыкастой,
И в мечтах подвластны были долгие года.

Были пароходы, были самолёты,
Паровозы тоже вдаль меня везли.
Но с мечтой моею мы не разделимы,
У океана не был я на краю земли.

Уже полжизни прожил, полмечты потратил,
Полстраны проехал и дальше заезжал.
Много песен слышал, разное увидел,
И сибирским летом в порту «Байкал» нырял.

У Северной столицы своих прикрас хватает,
Карельский перешеек в природе нашей есть.
Хоть кедры в нашем климате, увы, не вырастают,
Но общее у Балтики с Байкалом что-то есть.

Спасибо паровозику, что ждёт за остановкой,
Ведь жизнь не очень схожая на графики пути.
Но помню я ту песнь, где рельсов конь железный
Всегда готов к движению с запáсного пути.

Моя мечта, рождённая когда-то в сердце юноши,
Сегодня снова вспыхнула лучистым огоньком.
Ведь паровозик маленький, из цветной пластмассы,
Мы вместе с моим сыном теперь в мечтах везём.

Как ребятней мы, бегая в лесу,
«Ура!» кричали, не жалея детской глотки.
Проблемы слёз сушили на ветру,
Приняв раскрас из ягод черноплодки.

В кровь разбивали ноги в беготне,
Ну и носам, конечно ж, доставалось.
Росли детьми такими же, как все,
И запрещалось нам, но больше разрешалось.

Я помню всё, мне это не забыть,
Из детства яркие весёлые картинки
И облака! Ну как же им не быть,
Ведь мы ж с добром и злом на поединке.

И вспомнив детства теплоту родной души,
Мечты и радость первого поступка,
Об этом своим детям расскажи,
Ведь продолженье в них, а память очень хрýпка.

Хотите, отдам вам глупость, к чему она мне нужна.
А также берите юность, она ведь уже прошла.

Не в долг, навсегда, с охотой тревоги из сердца отдам.
И наделю вас квотой принять мной оставленных дам.

Берите себе гордыню, высокого сорта товар.
И властных амбиций рабыню, и нервных узлов гонорар.

Берите, берите, берите. Сегодня я щедрый такой.
Всё вам отдаю, забирайте, оставлю себе лишь покой.

Ну что ж вы, с пустыми руками, не взяли себе ничего.
Ведь вы же горели глазами, желая нутра моего.

Уж вы на меня не взыщите, где грустно, там и смешно.
Прощаю я всех, кому должен. Долги — это, право, грешно.

Не шёл на Голгофу с крестом я.
В паломниках страсть не моя.
Адептом в безумстве свершений
Не вижу, ей-богу, себя.

Для вольного горечь неволи.
Для страсти лететь - чаша дна.
Безумствию нет равной доли,
Как нет и её для меня.

Дух веры и силы для воли
Найду сам себе образа.
Не нужен не якорь, не реи,
А также и все паруса.

Снимите с меня цепи,
Раскуйте на мне кандалы.
Уйду по незримой дороге
От суетной здесь маяты.

Курс чёрной линии узор,
Дороги жёлтой коридор
На поднебесный восьмитысячный этаж,
Идём мы выше облаков
Под монотонный гул винтов,
В одном стремленьи самолёт и экипаж.

Земли нам сверху не видать,
Но этим нас не испугать —
Ведь всё равно она опять к себе поманит.
Радар по воздуху ведёт,
И на экране самолёт
Зелёной точкой оператор отмечает.

И будь ты хоть пилот-стажёр — 
Известен неба приговор,
Что без посадки не бывать другому взлёту.
Сигнал огней, аэродром,
Рулёжка, трап и отчий дом,
Жена с детьми, а завтра снова на работу.

Шасси убрать, закрылки взлёт!
И нам опять с тобой в полёт,
Мы снова вместе, поднебесная машина!
Наш труд у Бога в закромах,
За совесть мы, а не за страх,
Военных транспортов воздушная дружин

Дни, закипая, пролетели, 
Маня в заветные края, 
В мечтах от самой колыбели 
Играла ты саму себя. 

И юности неровный почерк 
Тебя бесстрашием пленил,
Поставив много многоточий, 
Из детства в жизнь выводил.

Семью небрежно создавала
И замуж вышла не любя,
Но эта роль не задержала 
Тебя на сцене бытия.

И раздвигая все невзгоды,
И наполняя жизнь игрой, 
Порхала, вновь вкусив свободы,
То бабочкой, то стрекозой. 

Мужчин вокруг было не мало,
Природой Бог не обделил
И, разжигая в сердце славу, 
Цветы и золото дарил.

Года проходят без оглядки,
Приходится платить оброк. 
Затёрты милые закладки 
Там, где читаешь между строк. 

Уже полёты бурной страсти
Не сильно душу бередят,
И от бессонечной напасти 
Всё чаще утомлённый взгляд.

Под вечер праздник вспоминая, 
Полвека в вечность проводя,
В груди томление сжимая, 
Мечту лелеешь для себя. 

Что будет свой любимый рядом,
Уют и теплота души,
И внуки с добрым детским взглядом 
Попросят, сказку расскажи.

Радостно детишки с санками бегут,
Лыжники сторонкой колеей бредут.
Выстрелит хлопушка, чиркнет лёд конёк,
На лице румянцем рдеет огонёк.

Новогодних праздников в радость суета,
Пусть холодно, но весело,
Эх, зимушка-зима!

Веточка черёмухи, как брошь на платье простеньком,
Две косички озорных, взгляд блестит искрой.
Мы здесь летом будем жить, с папой подполковником,
Если хочешь, то дружить стану я с тобой.

Я стоял растерянный от девичьей дерзости,
Ведь по местным меркам был — хулиган, шпана.
Девчонки-одноклассницы мои терпели шалости,
Чего не одобрял наш участковый старшина.

Я не мог себя понять, стал, как неприкаянный,
Ночью клумбу оборвал в городском саду.
А наутро ей вручил тот букет отчаянный
И ещё набор из слов о встрече на пруду.

Верховодила она мною, не стеснялась,
Я и драться перестал, был такой момент.
В это лето для меня всё перемешалось,
А всего-то было мне тогда шестнадцать лет.

Пролетели стороной юности иллюзии,
Повзрослев, года в галоп быстро пронеслись.
Больше в жизни не встречал Ивановой Клавдии,
И я у памяти прошу, на миг остановись.

И юности неровный почерк тебя бесстрашием пленил,
Поставил много многоточий и трудно в люди выводил.
И вроде было их немало — мужчин, что рядом шли судьбой,
Но всех их ослепляла слава, что для тебя была мечтой.

Семью небрежно создавала и замуж вышла не любя,
Но эта роль не удержала от жертвенной игры тебя.
И раздвигая все невзгоды, вновь заполняя жизнь игрой, 
Порхала ты, вкусив свободы, то бабочкой, то стрекозой. 

Года проходят без оглядки, приходится платить долги.
Затёрты милые закладки, остались только узелки. 
Уже полёты бурной страсти не сильно душу бередят.
И от бессонечной напасти всё чаще утомлённый взгляд.

Но вновь объятья раскрывая и заполняя жизнь игрой,
О звёздной участи мечтая, ты в жертву отдаешь покой.
И будут для тебя под вечер без сожаления сгорать
Игрой огня простые свечи, чтобы тебе опять сиять.

Пусть штаны мне не так широки,
И нету ксивы - бесценного груза.
Оба мы с Вами плоть от плоти
Красных флагов, советов Союза.

К солнцу я апеллирую редко.
В разговоры вообще не вступаю.
И с мечтою, как с доброй соседкой,
Город-сад сам себе воздвигаю.

Не в заоблачных далях удача.
Но порою мысль гложет иная:
Вдруг мечта моя - облако в брюках,
И вдобавок ещё голубая.

Разрешите назвать Вас собратом.
Я гудком зазвучу парохода.
Глыба Вы, монолит, человечище
И поэт - это наша порода.

Не пытайтесь приладить меня
Под удобное ваше лекало.
И не клейте ко мне эйфорийных идей,
Чтоб отождествить ваше мечтало.

Не пытайтесь! Испортите зря абразив,
Песнь не станет не звонче, не глуше.
Вы примите меня просто так, какой есть,
А поймёте потом, что для вас это лучше.