Извела меня кручина,
Подколодная змея!..
Догорай, моя лучина,
Догорю с тобой и я!

Не житье мне здесь без милой,
С кем пойду теперь к венцу?
Знать, сулил мне рок с могилой
Обвенчаться молодцу.

Расступись, земля сырая,
Дай мне, молодцу, покой,
Приюти меня, родная,
В тихой келье гробовой. 

Мне постыла жизнь такая,
Съела грусть меня, тоска...
Скоро ль, скоро ль гробовая
Скроет грудь мою доска!
 

Припев:
      Я не буду с неба звезд срывать,
      Облака на нитках приводить.
      Только буду губы целовать,
      Только буду я тебя любить.

    А теперь я молча постою,
    Будем слушать трели соловья.
    Мне с тобою лучше, чем в раю,
    Радость сероглазая моя.

Припев.

    А еще взгляну тебе в глаза
    И лицо слезами окроплю,
    Разреши, хоть раз произнесу,
    Это слово нежное - люблю.

Припев.

Будет память долгой и красивой, 
В переплете темно-золотом. 
Чтобы дочь подросшая спросила: 
Все проходит?, глядя в пухлый том. 
Я отвечу: Это - не проходит, 
Но привыкла, потому терплю - 
Кажется что позабыла вроде, 
А сильнее прежнего люблю. 

Все случится так, как будет лучше, 
Не решай за Господа проблем! 
К дверце счастья золотистый ключик 
Можно ль изготовить на земле? 
Боль пройдет, и станут очевидны 
Слез цена и справедливость кар. 
Время лечит только от обиды, 
От любви не создано лекарств. 

Поминай добром мою улыбку, 
Не целуй, не надо, удержись! 
Только нежность. Остальное зыбко, 
Разошлись круги и снова жизнь. 

Припев:
Только раз бывает в жизни встреча,
Только раз с судьбою рвётся нить,
Только раз в холодный зимний вечер
Мне так хочется любить.

Гаснет луч пурпурного заката,
Синевой окутаны кусты.
Где же ты, желанная когда-то,
Где же ты, дарившая мечты.

Припев.

А через дорогу
За рекой широкой
Так же одиноко
Дуб стоит высокий.

Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться?
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями
Я б к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.

Но нельзя рябине
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротине,
Век одной качаться. 

Припев:
Топ-топ, топ-топ, очень не легки,
Топ-топ, топ-топ, наши рюкзаки.

Топ-топ, чёртова гора,
Мы шагаем с самого утра,
Мы шагали высунув язык,
Мы уже похожи на шашлык.

Припев.

Топ-топ, косточки хрустят,
Но кричит инструктор: Не пищать!-
Мы шагаем все, как ишаки,
Скажут люди: ну и чудаки!

Припев.

Топ-топ, пусть меня простят,
Но ведь это, братцы, сущий ад,
Дайте, я на этом вот бугру
Лягу и тихонечко помру.

Подойдёшь тихонько, встанешь рядом,
Мне в глаза посмотришь, грусти не тая.
А потом прижмёшься своей нежной грудью
И прошепчешь: Милый, я твоя.

Ты сама развяжешь поясок на платье,
Вовсе не стыдясь девичьей красоты,
А потом тихонько опустившись наземь,
Разожмёшь колени, губы закусив.

А когда на небе станут гаснуть звёзды
И в деревне первый пропоёт петух,
Встанешь ты, смущаясь, больше не девчонка,
И смахнёшь с коленей тополиный пух.

Маленький, как пуговичка, носик,
Глазки - пара тлеющих углей!
Называл её я нежно - Тосик,
И, любя, души не чаял в ней.

Тосик на любовь мне отвечала
Сердцем, полным страстного огня,
Ласки и подарки принимала
И клялась, что любит лишь меня.

Нежно прижимаясь, говорила:
- Жорик, мы с тобой как голубки!
Привези мне пудру, крем и мыло,
Туфли и со стрелочкой чулки!

Я из кожи лез, возил, старался.
Очень крепко я её любил!
Пару дней любовью наслаждался
И опять в далёкий рейс спешил.

Но однажды я, как протрезвившись,
Поражён был случаем таким:
С рейса раньше срока возвратившись,
Я Тосика застал совсем с другим!

Я на них кричал, грозил, ругался,
Хоть чулки назад отдать просил,
Но соперник сильный мне попался,
И он меня по лестнице спустил.

С той поры, меня кто ни попросит,
Туфли и чулки не привожу.
А таких девчат, как нежный Тосик,
Я за три квартала обхожу!

Он пел весёлым голоском
О жизни без забот и горя,
О тех краях, где отчий дом,
О девушке, что ждёт на воле. 

Там у домашнего огня,
Моё в руках сжимая фото,
Мать молит Бога за меня,
Забывши о других заботах. 

Я так часто тебя вспоминаю,
О любви тебе в письмах пишу.
Я за слабость себя проклинаю
И прощенья у Бога прошу. 

Год за годом проходят в неволе,
Я другую любовь не ищу.
Обниму тебя снова на воле,
В сердце чувства к тебе берегу.

A7                 Dm
И небо голубое-голубое
G                      C
Над горячей горною страной,
Dm               Am
Солнце золотое-золотое,
E7                      Am
А под ним идет жестокий бой.

Не напрасно воины седеют,
Не напрасно их ряды редеют,
Подвиги в легендах не стареют
И не меркнут в памяти людской.

Годы боевые пролетают
И следы на сердце выжигают.
На груди медалями сверкают,
Отражая трудный путь былой.

Тот, кто воевал в Афганистане,
Легкого пути искать не станет,
Под тяжелой ношей смело станет,
Не оставит вас в беде любой.

А небо голубое-голубое        
Над горячей горною страной,       2
Солнце золотое-золотое,        /  раза
А под ним погиб товарищ мой.  /
 
 

Герасим был немой, но здоровенный.
Любил он в море рыбку половить.
Его старуха столбовой царевной
Мечтала стать - деревню удивить.

Собачка их - Муму - снесла яичко,
Его Герасим бил, да не разбил.
И из яичка вылупилась птичка,
Мутант, урод и форменный дебил.

Немой Герасим к синю морю скачет,
Два дела враз задумав совместить -
Своей царевне рыбки нарыбачить
И гадкого муменка утопить.

Натыкал в берег пару-тройку донок,
Опарышей румяных насадил,
Глядь, а муменок вовсе не муменок,
А огромадный, страшный коркодил!

Возможно аномальные флюиды
Как раз кружились возле этих мест...
Герасима с тех пор никто не видел
В деревне под называнием Лох-Несс.

И каждого такое ожидает,
Кто генофонд планеты не блюдет.
А кто с умом А.С.Пушкина читает,
Навряд ли так бездарно пропадет.

Проблемы экологии - все шире.
Они кругом, куда ни кинешь глаз.
Роман Толстого о войне и мире
Обсудим с вами в следующий раз.

Заслышав дикий крик китайского десанта
Советский тракторист по званию старлейт
Ответил на огонь одним могучим залпом
И уничтожил шесть китайских батарей

А после слив бензин и запустив реактор
Он быстро допахал гречиху и овёс
Поднялся в небо наш простой советский трактор
И улетел обратно в свой родной колхоз

А в интервью со спецработником редакций
Сказал наш бригадир как будто невзначай
Что в случае второй подобной провокации
На поле вместо трактора мы выпустим комбайн

О чём тоскуешь, старина,
Чего задумчив ты?
Тоскую я по Родине,
И жаль родной земли.

Сынов всех девять у меня,
Троих уж нет в живых,
И за свободу борются
Шесть юных остальных.

А младший сын, тринадцать лет,
Просился на войну,
Но я ответил: нет, нет, нет,
Малютку не возьму.

Но он, нахмурясь, отвечал:
Отец, пойду и я,
Пускай я слаб, пускай я мал,
Крепка рука моя.

Да, час настал, тяжёлый час
Для Родины моей.
Молитесь, женщины, за нас,
За наших сыновей.

А соловей среди ветвей 
Над головою нежной трелью заливался. 
Он всех, нахал, околдовал, 
И, как и я, любви он тоже дожидался. 

Я подошёл и речь завел: 
Мол, разрешите, дама, с вами прогуляться. 
Она в ответ: Конечно, нет! 
И не мешайте соловьем мне наслаждаться. 

Когда вдруг — ах! гляжу — в кустах 
Стоит огромный, преогромнейший детина, 
Стоит как пень. В плечах — сажень, 
В руках огромная еловая дубина. 

Я поднял крик, но в тот же миг 
Меня дубиной он с размаху ошарашил. 
Костюм содрал, а сам сбежал, 
Оставив в том, в чем родила меня мамаша. 

А соловей среди ветвей 
Над головой все так же трелью заливался. 
Какой нахал! Он всё видал 
И, видно, тоже надо мною посмеялся. 

К чему скрывать? Я лёг в кровать, 
Лежал и плакал, как ребёнок после порки.
С тех пор, друзья, трель соловья 
Надёжней действует, чем порция касторки. 

Припев:
                 Dm
И не можем мы поделать ничего.
    G7                C      E7
Напрасно геометрию ругая, ругая,
Am            Dm
Я люблю ее, она - его,
E7                             Am
А ему, как видно, нравится другая.

Милый математик, добрый Пифагор,
Раз уж речь зашла у нас на эту тему,
Ты нас извини, но до сих пор
Мы твою понять не можем теорему.

Припев.

Ни один учебник так и не успел
Чуточку помочь нам в этом трудном деле.
Зря в руках крошился белый мел,
Зря в тетрадках перышки скрипели.

Припев.

Как это всё случилось?
В какие вечера?
Три года ты мне снилась,
А встретилась вчера.
Не знаю больше сна я,
Мечту свою храню,
Тебя, моя родная,
Ни с кем я не сравню.

Мне тебя сравнить бы надо
С первою красавицей,
Что своим весёлым взглядом
К сердцу прикасается,
Что походкой лёгкою
Подошла, нежданная,
Самая далёкая,
Самая желанная.

В этой миленькой облаве
Наш Арончик попал.
Окружённый лягашами,
В уголовку шагал.

Привели, посадили,
Сперва думал - шутя.
А потом объявили:
Расстреляют тебя.

Двери камеры открылись.
Входит семь палачей.
И Арона потащили
К смертной казни своей.

Только вышли в проулок.
Кто-то крикнул: Беги!
Двадцать пуль ему вдогонку,
Семь осталось в груди.

А наутро в переулке
Труп Арона нашли.
Он был в кожаной тужурке,
На ногах сапоги.

Мы загнали тужурку
И его сапоги,
И купили два пол-литра,
На поминки пошли.

На столе лежит покойник,
Ярко свечи горят.
Так как был убит разбойник,
За него отомстят!

И проведала Одесса,
И проведала шпана -
Семь лягавых утопло
За Арона-вора.

Три гудочка прогудело,
Все с фабрики идут.
А семь трупов лягавых
На кладбище везут.

В этой миленькой облаве
Наш Ванюша попал,
Окружённый легашами,
В уголовку шагал.

Привели, посадили,
Сперва думал - шутя.
А потом объявили:
- Расстреляют тебя.

Двери камеры открылись,
Входит шайка палачей,
И Ванюшу потащили
К смертной казни своей.

Только вышли в переулок,
Кто-то крикнул: Беги!
Двадцать пуль ему вдогонку,
Семь осталось в груди.

А наутро в переулке
Труп Ванюши нашли.
Он был в кожаной тужурке,
На ногах сапоги.

Забодали мы тужурку,
Забодали сапоги
И купили по пол-литру,
На поминки пошли.

На столе лежит покойник,
Ярко свечи горят.
Это был убит разбойник,
За него отомстят.

Разузнал о том посёлок,
И проведала шпана.
Семь легавых утопила
За Ванюшку-вора.

Три гудочка прогудело,
Все уж с фабрики идут.
А семь легавых в это время
На кладбище везут.

Вдруг на площади пустой
Руку с робким ожиданьем
Бедный нищий молодой
Протянул за подаяньем.

За реал, что подала,
Помолился он за Клару,
Донна Рэс щедрей была
И дала реалов пару.

А Пипита - та бедна,
У Пипиты нет реалов.
Вместо золота она
Бедняка поцеловала.

В это время проходил
Продавец букетов рядом,
И его остановил
Просиявший нищий взглядом.

За букет из алых роз
Отдал он все три реала,
И красавице поднёс,
Что его поцеловала.

Шли по улицам Мадрида
Три красавицы небес:
Донна Клара, донна Рэс
И красавица Пипита.

Лились людские потоки, 
стремясь излиться скорей.
Шли избранные потомки 
их выборных королей 
и шляхтичей, что на сейме 
на компромиссы не шли, 
а также бедные семьи, 
несчастные семьи шли.

Желая вовеки больше 
не видеть нашей земли, 
прекрасные жёны Польши 
с детьми прелестными шли.
Пленительные полячки!
В совсем недавние дни 
как поварихи и прачки 
использовались они.

Скорее, скорее, скорее!
Как пену, несла река 
еврея - брадобрея, 
буржуя и кулака, 
а все гудки с пароходов 
не прекращали гул, 
чтоб каждый из пешеходов 
скорее к мосткам шагнул.

Поевши холодной каши, 
болея тихонько душой, 
молча смотрели наши 
на этот исход чужой, 
и было жалко поляков, 
детей особенно жаль, 
но жребий неодинаков, 
не высказана печаль.

Мне видится и сегодня 
то, что я видел вчера: 
вот восходят на сходни 
худые офицера, 
выхватывают из кармана 
тридцатки и тут же рвут, 
и розовые 
за кормами 
тридцатки 
плывут, плывут.

О, мне не сказали больше, 
сказать бы могла еда 
все три раздела Польши, 
восстания польских два.
Чем в радужных волнах мазута 
тридцаток рваных клочки, 
покуда, раздета, разута 
и поправляя очки, 
и кутаясь в рванину, 
и женщин пуская вперёд, 
шла польская лавина
на английский пароход.

Припев:
Тридцать метров крепдешина,
Пудру, крем, одеколон,
Два бидона керосина,
Ленинградский патефон,
Белой шерсти полушалок,
Фирмы Мозера часы,
Два атласных одеяла
И спортивные трусы.

Солнца свет не замечая,
Шёл по парку, как во сне.
Вижу - дева молодая
Улыбнулась будто мне.
Как порядочный мужчина,
Не замедлил к ней подсесть
И, как будто между прочим,
Рассказал, что в доме есть:

Припев.

Дни проходят на работе,
В сердце розы расцвели!
А пришёл домой - сказали,
Что ушла, и с ней ушли:

Припев.

Я был тронут до безумья
И подумал, что умру.
Но после долгого раздумья
Всем совет такой даю:
Не влюбляйтесь безоглядно,
Осмотритеся вокруг,
Никому не доверяйте,
А не то исчезнут вдруг:

Припев.

Вдруг вдали огонёк,
Кони резво заржали.
Это был кабачок одноглазого Гарри.
Трое слезли с коней,
Пояса подтянули.
И в раскрытую дверь
Трое разом шагнули.

Ярко свечи горят,
Виски льётся рекою.
За широким столом
Веселятся ковбои.
Вдруг вдали слышен шум,
Стук копыт, звон гитары.
И в раскрытую дверь
Громовые удары.

Входит шайка громил
Человек девятнадцать.
И ковбоям они предлагают убраться.
Но всё так же сидят
Три ковбоя, нахмурясь,
Только руки друзей
К кобурам потянулись.

Трое верных друзей
Время зря не теряли.
Будто в тире они
По громилам стреляли.
Чей-то череп трещал,
Дребезжала гитара.
На дубовом полу
Двадцать трупов лежало.

Ярко светит луна,
Схоронясь за листвою.
По дороге лесной едут двое ковбоев.
Двое верных друзей,
Два ножа, два нагана,
Двое чёрных коней
И два старых аркана.

Припев: 
Еду, еду, еду к ней,              
Еду к любушке своей.

Кто сей путник и отколе,
И далек ли путь ему?
По неволе ил по воле
Мчится он в ночную тьму?

Припев.

Вот вдали село большое –
Сразу ожил мой ямщик.
Песней звонкой, удалою
Залился он в тот же миг.

Припев.

Тпру!.. И тройка вдруг осела
У знакомого крыльца,
В сени девушка влетела
И целует молодца.

Припев. 

- Да. Может и так, но торопиться не надо. 
Что ни говори, небо не ранишь мечом. 
Как ни голосит, как ни

Это было и будет всегда,
Это - главная точка отсчёта:
Если к людям приходит беда -
Начинается наша работа.

Сколько раз, в дождь, жару или снег
Уходя, знали вещи простые:
Нашей помощи ждёт человек,
Нашей помощи ищет Россия.

Для страны наступил трудный день.
И за это мы вместе в ответе,
Только знайте, сограждане все,
Что идя через трудности эти,

Через все испытанья в судьбе,
Через истины узкую дверцу,
Не утратим в суровой борьбе
Чистых рук и горячего сердца.

Охраняя ваш мир и покой,
Знаем точно, что будет несладко,
Но мы призваны нашей судьбой -
Рядовые солдаты порядка.

Междоусобная война.
Последний рушится приют.
И ничего нельзя поделать,
И снова песнь свою поют
Слепой вражды стальные стрелы.

От них легла на землю тень
Непоправимою бедою,
И одиноко бродит день
Над полем, выжженным войною.

Глазницы чёрные домов -
Лицо войны междоусобной.
Я слышу эхо голосов
Людей, ушедших в край бесплодный.

Их разделила полоса -
Та, за которой плачут дети,
Чьи беззащитные глаза
Страшней всего на этом свете.

И я хочу, но не могу
У неба вымолить прощенья
И на коленях на снегу
Пою молитву примиренья.

Пускай дойдут её слова
К сердцам, закрытым пеленою,
Чтоб снова выросла трава
На поле, выжженном войною.