Не пиши тревожных писем мне,
Не зови немедленно назад:
В океанской темной глубине
Нас несет подводный аппарат.
Я плыву беззвучно, как во сне,
Надо мною - ни буев, ни вех.
За окном планктон идет, как снег, -
Это значит, мы всплываем вверх.

Говорил тебе я много раз -
Ты важней всего в моей судьбе,
Но важны не менее сейчас
Кислород, насос и ЦГБ, -
Чтоб звенел серебряный твой смех,
Чтобы день весенний не померк.
За окном планктон идет, как снег, -
Это значит, мы всплываем вверх.

Это значит, в норме все пока,
Как и быть, конечно же, должно,
И поднимем снова мы бокал,
И прокрутим новое кино.
Если б жизнь иную дали мне,
Я б ее, наверное, отверг.
За окном планктон идет, как снег, -
Это значит, мы всплываем вверх.

1978
НИС Дмитрий Менделеев,
Ново-Гвинейское море, атолл Хермит,
погружение на подводном аппарате Пайсис

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В те школьные годы, которые
Теперь - как эпоха былин,
Мне были уроки истории
Милее иных дисциплин.

Ещё не в ладу с математикой,
Я табель не мог уберечь
От троек, но слушал внимательно
Историка пылкую речь.

Ночами, не дав успокоиться,
Сквозь сны проносилась мои
Татарская пыльная конница,
Варяжские плыли ладьи.

В озноб загоняла Кастилию
О гёзах тревожная весть.
Сто раз перечитывал Тиля я
И рад бы ещё перечесть.

Итожа познания, куцые
Как старенькое пальто,
Я верил, как все, в революцию,
А больше, увы, ни во что.

И даты восстаний внезапно мне
Приходят на память опять.
Меня разбудите хоть заполночь, -
Я все их отвечу на пять.

А в окнах, где строки плакатные
Идти призывали вперёд,
Чернели руины блокадные
Напротив соседних ворот.

Над зеков предсмертными стонами
Позёмкой мела Колыма.
Учила нас жизни история
И всё научить не могла.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Глаз разрез восточный узкий,
Тонкий локон на виске.
Хан Темир, посланник русский,
Переводит Монтескье.
От полей вдали ледовых
Обласкал его Людовик,
Но, читая Монтескье,
Он вздыхает о Москве.

...Громко всхрапывают кони,
Дым костра и звон оков.
Жизнь и честь свою полковник
Отдаёт за мужиков.
Что ему до их лишений?
На его немецкой шее,
Любопытных веселя,
Пляшет русская петля.

...Зодчий Карл Иваныч Росси,
И художник Левитан,
Как ответить, если спросят,
Кто вы были меж славян?
Кто вы, пасынки России,
Неродные имена,
Что и кровь свою, и силы
Отдавали ей сполна?
Тюрки, немцы или греки?
Из каких вы родом стран?

Имена теряют реки,
Образуя океан.

1977

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Dm               E7          A7
Кожаные куртки, брошенные в угол,
  Dm                  C7       F
Тряпкой занавешенное низкое окно.
  D7         Gm     C7        F
Бродит за ангарами северная вьюга,        |
   Dm           E7     A7         Dm      |
В маленькой гостинице пусто и темно.      | 2 раза

Командир со штурманом мотив припомнят старый,
Голову рукою подопрёт второй пилот.
Подтянувши струны старенькой гитары,      |
Следом бортмеханик им тихо подпоёт.       | 2 раза

Эту песню грустную позабыть пора нам, -
Наглухо моторы и сердца зачехлены.
Снова тянет с берега снегом и туманом,    |
Снова ночь нелётная, даже для луны.       | 2 раза

Лысые романтики, воздушные бродяги!
Наша жизнь - мальчишеские вечные года.
Прочь тоску гоните вы, выпитые фляги,     |
Ты, метеослужба, нам счастья нагадай.     | 2 раза

Солнце незакатное и тёплый ветер с веста.
И штурвал послушный в стосковавшихся руках.
Ждите нас невстреченные школьницы-невесты
В маленьких асфальтовых южных городах.
Ждите нас невстреченные школьницы-невесты
В утренних асфальтовых южных городах.

1959
Туруханский край, р.Колю,
весновка апрель - май

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В тельняшке этой лазил я на рею,
А в этой шубе, помню, был в Игарке.
Мы старимся, а вещи не стареют,
Хотя они ведь тоже - перестарки.

Пропахли вещи едким нафталином,
Не пахнут больше дымом и дождём.
Они, мы знаем твёрдо, не нужны нам,
И все-таки от них чего-то ждём.

Пиджак постылый сбросим поскорее,
Наденем эту славную одежду!
Мы старимся, а вещи не стареют
И нам внушают слабую надежду

Вернуть здоровье, странствовать по свету,
Стряхнуть, как платье, годы прожитые.
Всего и дел - надеть штормовку эту
И сапоги болотные литые!

Давно они в забвении глубоком,
Давно нам не нужны уже, и всё же,
Пока они лежат у нас под боком,
Себе самим мы кажемся моложе.

1973

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прощальных гудков голоса:
Буксир нас выводит за боны.
Поставлены все паруса -
Прощайте, любимые жены!
В далекий поход корабли
Уходят порою рассветной.
Вы нам пожелайте с земли
Попутного ветра.

Волна нас качает во мгле,
Волна нам - и радость, и горе.
Но помните вы на земле -
Изменчиво синее море.
Когда забушует вода,
Когда запоздают приветы,
Вы нам пожелайте тогда
Попутного ветра.

Пускай нам на вахтах не спать,
О доме грустить без утайки, -
Мы знаем, нас встретят опять
Балтийские белые чайки.
И в гавань родную суда
Вернутся порою рассветной,
Вы только желайте всегда
Попутного ветра.

1962
порт Балтийск

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пока в печи горят дрова и робок свет дневной,
И мерзнет желтая трава под снежной пеленой,
Пока в печи горят дрова, - собравшись за столом,
Раскурим трубки, но сперва мы друга помянем.

Плывет он в этот час ночной неведомо куда,
Над непрозрачной глубиной ведет его звезда.
Пока в ночи горят дрова и ждет его жена,
Пусть будет нынче голова и цель его ясна.

Пусть над холодной зыбью вод, где пропадает след,
Его от стужи сбережет шотландский теплый плед.
Пусть в этот день и в этот час во тьме ночных дорог
Его согреет, как и нас, шотландский теплый грог.

Там ветры злобные свистят, и пенная вода,
И льда повисла на снастях седая борода.
Пока в ночи горят дрова, собравшись за столом,
Про всех мы вспомним, но сперва подумаем о нем.

Пока свирепствует норд-ост и стонет бересклет,
Провозгласим наш первый тост за тех, кого здесь нет.
За тех, кого в чужих морях, от милых мест вдали,
Вселяя в сердце боль и страх, качают корабли.

Пусть сократится долгий срок, что им разлукой дан,
Пусть возвратит на свой порог их грозный океан.
Пока в печи горят дрова и вьюга за окном,
Запьем заздравные слова мерцающим вином.

1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В том далёком году сорок пятом,
При наградах, в бинтах и в пыли,
Возвращались с победой солдаты,
Что от смерти Европу спасли.
Возвращались к пустым пепелищам,
Что оставила дома война,
К тем базарам, жестоким и нищим,
Где правеж свой вершила шпана,
К коммунальным холодным квартирам
И к колхозам своим крепостным.
На картошку меняли мундиры,
Приходило похмелье, как дым.
На вокзале рыдала тальянка,
Неотложные ждали дела.
А гражданка - жила как гражданка,
И обратно к себе не брала.
Не поймешь ее злую природу,
В дорогие вернувшись места,
Не возьмешь ее, подлую, с ходу
Заклинающим криком: За Ста...
Возвращались с победой солдаты,
По дорогам чужим проходя.
И Христос, над просёлком распятый,
Плакал вслед им слезами дождя.
И в погонах ещё золочёных,
Все делились той давней порой
На охранников и заключённых,
Рассчитавшись на первый-второй.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Там, где лес грустит о лете,
Где качает сосны ветер,
Где в зеленом лунном свете
Спит озерная вода,
Мы идем в минуты эти
На людей расставить сети.
Все - и взрослые и дети,
Разбегайтесь кто куда.

Припев: Гномы, гномы, гномы, гномы,
        Не дадим житья чужому, -
        Уведем его от дому
        И возьмем на абордаж.
        Если ты не пахнешь серой,
        Значит ты не нашей веры,
        Если с виду ты не серый, -
        Это значит - ты не наш.

Наших глаз сверкают точки,
Мы слабы поодиночке,
Но, собравшись вместе ночью,
Не боимся никого.
Нету сил у инородца
Против нашего народца.
Грудью, ежели придется,
Встанем все на одного.

Припев.

Мы борцы-энтузиасты,
Человек наш враг, и баста!
Словно волки мы зубасты,
Ядовиты, как оса.
За отечество радея,
Изведем его, злодея,
Наша главная идея:
Бей людей, - спасай леса!

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Для чего тебе нужно в любовь настоящую верить?
Все равно на судах не узнаешь о ней ничего.
Для чего вспоминать про далекий покинутый берег,
Если ты собираешься снова покинуть его?

Бесполезно борта эти суриком красить стараться -
Все равно в океане они проржавеют насквозь.
Бесполезно просить эту женщину ждать и дождаться,
Если с нею прожить суждено тебе все-таки врозь.

Для чего тебе город, который увиден впервые,
Если мимо него в океане проходит твой путь?
Как назад и вперед ни крутите часы судовые,
Уходящей минуты обратно уже не вернуть.

Все мы смотрим вперед - нам назад посмотреть не пора ли,
Где горит за кормой над водою пустынной заря?
Ах, как мы легкомысленно в юности путь свой избрали,
Соблазнившись на ленточки эти и на якоря!

Снова чайка кричит и кружится в багровом тумане,
Снова судно идет, за собой не оставив следа,
А земля вечерами мелькает на киноэкране, -
Нам уже наяву не увидеть ее никогда.

Для чего тебе нужно по свету скитаться без толка?
Океан одинаков повсюду - вода и вода.
Для чего тебе дом, где кораллы пылятся на полках,
Если ты все равно не сумеешь вернуться туда?

1983
Южная Атлантика

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В убогом быту коммунальной квартиры,
В своей однокомнатной секции-клетке
Художник Куянцев рисует картины, -
Они на стене - словно птицы на ветке.

Художник Куянцев, он был капитаном,
И море - его постоянная тема.
Две вещи он может писать неустанно:
Простор океана и женское тело.

Лицо его сухо. Рассказы бесстрастны:
Тонул, подрывался, бывал под арестом.
Он твёрдо усвоил различие в красках
Меж нордом и зюйдом, меж остом и вестом.

Упрятаны в папки его акварели,
Полны необъятного солнца и ветра,
И я закрываю глаза - неужели
Бывает вода столь различного цвета?

Но в праздничность красок вплетается горе,
Поскольку представить художнику трудно
Цветущие склоны без форта и море
Без хищной окраски военного судна.

И снова этюдник берёт он, тоскуя.
И смотрит задумчиво или сердито
В окно на дома и полоску морскую,
Откуда однажды пришла Афродита.

1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Клубится за окном пожара едкий чад.
Не жаворонки в нем, а вороны кричат
Голодная страна огнем обожжена, -
Гражданская война, гражданская война.

Гражданская война, гражданская война.
Где жизни грош цена и Богу грош цена
Пылает за межой неубранная рожь,
Где свой, а где чужой, никак не разберешь.

Гражданская война, гражданская война.
Где сыты от пшена и пьяны без вина,
Где ждать напрасный труд счастливых перемен,
Где пленных не берут и не сдаются в плен.

Гражданская война, гражданская война.
Земля у всех одна и жизнь у всех одна.
А пулю, что летит, не повернуть назад -
Ты думал, враг убит, а оказался - брат.

И кровь не смоешь впредь с дрожащих рук своих,
И легче умереть, чем убивать других.
Гражданская война, гражданская война.
Будь проклята она, будь проклята она!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Моряк, скажи-ка мне, куда
Свой путь ты держишь, путник?
Куда ведет тебя звезда,
Летящий мимо спутник?
Кто скажет нам уверенно,
Где радость, а где горе?
Милее море с берега,
Милее берег с моря.

Вдали от гавани грустны
И вахты, и попойки.
Земные будут сниться сны
Тебе на узкой койке.
Ламанш, пролив ли Беринга, -
Повсюду чайки вторят:
Милее море с берега,
Милее берег с моря.

На суше годик поживи -
С ума сойдешь от скуки.
Не испытать тебе любви,
Не испытав разлуки.
От рощ и чахлых сквериков
Назад сбежишь ты вскоре -
Милее море с берега,
Милее берег с моря.

И сколько душу ни трави,
Не вытравишь несчастья:
Враждуют в сердце две любви
И сердце рвут на части.
Не выбрать в жизни пеленга
С самим собою в ссоре:
Милее море с берега,
Милее берег с моря.

Опять ревун кричит во мгле
И видимость плохая.
Ты от земли плывешь к земле,
Скучая и вздыхая.
Кто скажет нам уверенно,
Где радость, а где горе?
Милее море с берега,
Милее берег с моря.

1984
НИС Дмитрий Менделеев,
Южная Атлантика

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В царство призрачных видений
Мы уходим налегке.
В мир является младенец,
Жизнь сжимая в кулачке.
Лишь у края ледяного,
В ожидании конца,
Разомкнутся пальцы снова,
Став ладонью мертвеца.

Так написано в Талмуде,
Неизменной книге книг.
Зимний ветер щеки студит.
Нерадивый ученик,
Чтобы сердце не болело
От похмельного питья,
Книгу справа и налево
Перелистываю я.

Ждут кладбищенские травы.
Жизни близится финал,
Той, что слева и направо
Я бездумно проживал.
Спи, дружок, не просыпайся, -
В небе месяц молодой.
Онемев, слабеют пальцы,
Разжимается ладонь.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шабат-шолом, тода раба, слиха, -
Твержу слова, не убоясь греха.
В нехитрую их складываю фразу.
Я не в ладах с немецким языком,
С английским лишь поверхностно знаком,
А этот вдруг запоминаю сразу.

Таинственны законы языка.
Сознательная память коротка, -
Её не уберечь от разрушений.
И только в генах, через сотни лет,
Он снова появляется на свет,
Как фрески из-под поздних наслоений.

Таинственны созвучья языка.
В них шорох уходящего песка,
Пустынных львов свирепая повадка.
Я прохожу по собственным следам,
Где человек читается адам,
Эфес еще не меч, а рукоятка.

Безумие мятущихся страстей,
Скитания адамовых детей,
Толпа рабов плетётся по Синаю...
Очередной кончается урок,
А мне ещё, как прежде, невдомёк,
Что не учу слова, а вспоминаю.

02 февраля 1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я иду по Уругваю,
Ночь - хоть выколи глаза.
Слышны крики попугаев
И мартышек голоса.

Над цветущею долиной,
Где не меркнет синева,
Этой песенки старинной
Мне припомнились слова.

Я иду по Уругваю,
Где так жарко в январе,
Про бомбёжки вспоминаю,
Про сугробы на дворе.

Мне над мутною Ла-Платой
Вспоминаются дрова,
Год далёкий сорок пятый,
Наш отважный пятый А.

Малолетки и верзилы
Пели песню наравне.
Побывать нам не светило
В этой сказочной стране.

Я иду по Уругваю,
В субтропическом раю,
Головой седой киваю,
Сам с собою говорю.

Попугаев пёстрых перья,
Океана мерный гул...
Но линкор немецкий Шпее
Здесь на рейде затонул.

И напомнит, так же страшен,
Бывшей мачты чёрный крест,
Что на шарике на нашем
Не бывает дальних мест.

Я иду по Уругваю
В годы прошлые, назад,
Вспоминаю, вспоминаю,
Вспоминаю Ленинград...

Я иду по Уругваю,
Ночь - хоть выколи глаза.
Слышны крики попугаев
И мартышек голоса.

1984
Уругвай, порт Монтевидео

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В этих смертью пахнущих аллеях
Не дожить до ста.
Караул ушёл от Мавзолея, -
Караул устал.

Лишь дождя натянутые лески
Ходят над стеной, -
То ли бунт кончается стрелецкий,
То ли соляной.

Там, где клёнов сумрачное пламя
Тлеет над землёй,
Дышит ночь заплечными делами,
Дыбой и петлёй.

Дышит ночь предсмертным криком Стеньки.
Кто теперь в цене? -
Те ли, кто поставлен был у стенки,
Те ли, кто в стене?

Здесь знамёна двигались, алея,
Громыхала сталь.
Караул ушёл от Мавзолея, -
Караул устал.

Но кружит, готовый к обороне,
Застя горизонт,
Чёрных стай монашеских вороньих
Шумный гарнизон.

Сложённая дьяволу в угоду,
Красная стена,
Здесь всегда безрадостна погода,
Смутны времена.

Где река блестит с зубцами вровень
Синью ножевой,
Вечен цвет кирпичной этой крови,
Тёмной, неживой.

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У вершины Кармель, где стоит монастырь кармелитов,
У подножья ее, где могила пророка Ильи,
Где, склоняясь, католики к небу возносят молитвы
И евреи, качаясь, возносят молитвы свои.
Позолоченным куполом в синих лучах полыхая,
У приехавших морем и сушей всегда на виду
Возвышается Храм новоявленной веры бахаи        |
Возле сада цветущего трижды в году.             | 2 раза

Этот сказочный Храм никогда я теперь не забуду,
Где все люди живут меж собой в постоянном ладу.
Одинаково чтут там Христа, Магомета и Будду
И не молятся там, а сажают деревья в саду.
Здесь вошедших любя обнимают прохладные тени,
Здесь на клумбах цветов - изваянья животных и птиц.
Окружают тебя очертания дивных растений,        |
Что не знают границ, что не знают границ.       | 2 раза

Буду я вспоминать посреди непогод и мороза
Лабиринты дорожек, по склону сбегающих вниз,
Где над синью морской распускается чайная роза
И над чайною розой небрежно парит кипарис.
Мы с тобою войдем  в этот сад, наклоненный полого,
Пенье тихое птиц над цветами закружится вновь.
И тогда мы с тобой осознаем присутствие Бога, -         |
Ибо Бог есть Любовь, ибо Бог есть Любовь.       | 2 раза

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

  Hm
Куда, петербургские жители,
                 F#7
Толпою веселой бежите вы?

Какое вас манит событие
                          Hm
В предместье за чахлый лесок?

        Там зонтики белою пеною,
             H7              Em
        Мальчишки и люди степенные,
                          F#7
        Звенят палашами военные,
                            Hm
        Оркестр играет вальсок.

Ах, летчик отчаянный уточкин,
Шоферские вам не идут очки.
Ну что за нелепые шуточки -
Скользить по воздушной струе?

        И так ли уж вам обязательно,
        Чтоб, к празднику вставшие затемно,
        Глазели на вас обыватели,
        РОняя свои канотье?

Коляскам тесно у обочины.
Взволнованы и озабочены,
Толпятся купцы и рабочие.
И каждый без памяти рад

        Увидеть как в небе над городом,
        В пространстве, наполненном холодом,
        Под звуки нестройного хора дам
        Нелепый парит аппарат.

Он так неуклюж и беспомощен!
Как парусник, ветром влеком еще,
Опору в пространстве винтом ища,
Несется он над головой.

        Такая забава не кстати ли?
        За отпрысков радуйтесь, матери,
        Поскольку весьма занимателен
        Сей праздничный трюк цирковой.

Куда, петербургские жители,
Толпою веселой бежите вы?
Не стелют свой след истребители
У века на самой заре.

        Свод неба пустынен и свеж еще -
        Достигнут лишь первый рубеж еще.
        Не завтра ли бомбоубежище
        Отроют у вас во дворе?

1971

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Венеция - это вода и стекло,
Изгиб голубых изолиний,
И время, которое не утекло,
Поскольку осталось в заливе,
У скал Сен-Микеле, близ мраморных плит
Великих убийц и убитых,
Где надписи русские вечность хранит
Среди ландгобардского быта,
Которые раз затесавшись сюда,
Не могут с лагуной расстаться.
Венеция - это стекло и вода,
Сплетённые в медленном танце,
На люстре, в палаццо, над круглым столом
Последней из патрицианок,
Что стала сама веницейским стеклом,
Сойдя с полотна Тициана.
В нечаянный этот вступив карнавал,
Над узким ущельем канала,
Ты всех позабудешь, кого волновал,
И все, что тебя волновало.
И радостно думать, что гибель близка,
Под небом пунцовой окраски,
Где тускло мерцает свинцовый оскал
Печальной ромбической маски.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночная вахта в теплом океане.
Дрожь палубы, звон колокола ранний,
Апрельских звезд летящие тела,
И темнота таинственная рубки,
И штурмана светящиеся руки
Над золотой поверхностью стола.

Ночная вахта в теплом океане.
Немыслимая дальность расстояний,
Благословенье Южного Креста,
Тяжелых рей мерцающие ноки.
Мы здесь, как космонавты, одиноки, -
Созвездия вокруг и пустота.

Как этот миг торжественен и странен!
Там, на Земле, трамвай грохочет ранний,
Бесчинствует весенняя капель,
А нас качает, как младенца в ванне,
Ночная вахта в теплом океане -
Соленая и сладкая купель.

Напарник мой, в каюте крепко спит он.
Весь воздух электричеством пропитан,
Звезду от капли отличить нельзя.
Стою на грани двух стихий великих,
И волн фосфоресцирующих блики
Мне опаляют зеленью глаза.

Неблагодарный отпрыск мирозданья,
Давно уж атеизму отдал дань я,
То верой, то неверием горя,
Но вот молчу, испуганно и строго,
И верю в Бога, и не верю в Бога
У этого большого алтаря.

Да, я недолго видеть это буду,
И за десятки тысяч миль отсюда
Песчинкой лягу неизвестно где.
Но будет жить поверившая в чудо
Душа моя бессмертная, покуда
Горит огонь на небе и в воде.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Одиночество наше на людях -
Оно вроде весенней наледи:
Как на прочность льда ни надеешься,
От беды никуда не денешься.
С виду наледь тверда,
А под нею вода,
А под нею вода -
Не ступить никуда.

Одиночество наше невидное -
Оно вроде похмелья винного
Во чужом пиру, во веселии,
В тех домах, что знакомы семьями.
Вся квартира полна,
А вокруг тишина,
А вокруг пустота -
Не видать ни черта.

Одиночество наше давнее -
Оно словно дорога дальняя,
Где ни станции, ни попутчицы,
Где не стариться -  дольше мучиться,
Где хоть ешь, хоть пей,
Хоть постель дели -
Все один как пень
На краю земли.

Ах, друзья, вы куда?
Надо мною беда,
Надо мною беда
Не на день - на года...

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Песни нашего века
Припоминаю вдруг.
Старой гитары дека,
Сердца щемящий звук.
Громко рокочут струны
Времени вопреки,
В зале немного юных,
Больше же - старики.

Песни нашего века
Мы не услышим впредь.
Скоро их будет некому
С нами уже запеть.
Многое это даст ли
В будушие века?
Звезды уже погасли,
Свет их идет пока.

С ними, не зная фальши,
Мы свою жизнь прошли.
Вот они чуть подальше,
Вот уж они вдали.
В будущем неуместны
В небе они парят,
Будто ушли оркестры
И завершен парад.

Песни нашего века.
Гаснет закат в дыму.
Барды нашего века
Смолкли по одному.
Пусть молодые встанут
В их поредевший строй,
Выпавшую гитару
Пусть подберет другой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В соборе, посреди икон бездонных,
На витраже, пылающем в окне,
Нам показали чёрную мадонну
С ребёнком, прибинтованным к спине.

Кричали за стеной автомобили,
Торговцы толковали про дела,
Сквозь шум селений, кашляя от пыли,
Всё шла она по Африке и шла.

Всё шла по необъятной Иудее,
Неся страдальцам чёрного Христа,
От горя и от голода худея,
Выкармливала сына для креста.

Её глаза - как угольные копи,
И сердце преисполнено тревог.
Готовят карабины или копья
Те белые, чтобы распять его?

И наперед уже известны беды,
И надо всё по-новому начать,
Но в этой чёрной библии, как в белой,
Всё то же повторяется опять.

Поёт стрела рассерженно и тонко,
За сотни лет не кончится войне,
И мать проносит на спине ребенка,
Чтоб после крест понёс он на спине.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как грустна осенняя вода,
Как печальны пристани пустые!
Вновь сентябрь на наши города
Невода кидает золотые.

И, еще спеша и суетясь,
Все равно - смешно нам или горько,
Трепыхаясь в лиственных сетях,
Мы плывем за временем вдогонку.

Ни надежд не будет, ни любви
За его последнею границей.
Ах, поймай меня, останови,
Прикажи ему остановиться!

Только ты смеешься, как всегда,
Только ты отдергиваешь руки.
Надо мной осенняя вода
Начинает песню о разлуке.

Как грустна осенняя вода,
Как печальны пристани пустые!
Вновь сентябрь на наши города
Невода кидает золотые.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.