Игорю Белоусову

Такие, брат, дела, такие, брат, дела          Dm      Gm  A7
Давно уже вокруг смеются над тобою            Dm      C7  F   D7
Горька и весела пора твоя прошла              Gm      Dm
И партию сдавать пора уже без боя             В   E7  A7  Dm

На палубе ночной постой и помолчи
Мечтать под сорок лет по меньшей мере глупо
Над темною водой огни горят в ночи
Там встретит поутру нас остров Гваделупа

Пусть годы с головы дерут за прядью прядь
Пусть грустно оттого, что без толку влюбляться
Не страшно потерять умение удивлять
Страшнее потерять умение удивляться

И возвратясь в края обыденной земли
Обыденной любви, обыденного супа
Страшнее позабыть, что где-то есть вдали
Наветренный пролив и остров Гваделупа

Так пусть же даст нам Бог за все грехи грозя
До самой смерти быть солидными не слишком
Чтоб взрослым было нам завидовать нельзя
Чтоб можно было нам завидовать мальчишкам

И будут сниться сны нам в комнатной пыли
В последние года, отмерянные скупо
И будут миновать ночные корабли
Наветренный пролив и остров Гваделупа

1970
(НИС) Дмитрий Менделеев,
Малые Антильские острова

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Этот город, неровный, как пламя,
Город-кладбище, город-герой,
Где за контуром первого плана
Возникает внезапно второй!

Этих храмов свеченье ночное,
Этих северных мест Вавилон,
Что покинут был расой одною
И другою теперь заселён!

Где каналов скрещённые сабли
Прячет в белые ножны зима,
И дворцовых построек ансамбли
Приезжающих сводят с ума!

Лишь порою июньскою летней,
Прежний облик ему возвратив,
В проявителе ночи бесцветной
Проступает его негатив.

И не вяжется с тем Петроградом
Новостроек убогих кольцо,
Как не вяжется с женским нарядом
Джиоконды мужское лицо.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Слышен волн несмолкающий рокот,
Светят звёзды на южный манер.
Мы плывём в королевство Марокко,
В замечательный город Танжер.

Там плетутся шпионские сети,
Там красотки поют в кабаках,
И Сахары стремительный ветер
Оседает песком на губах.

Наклонились зелёные лавры
Над прибрежной водой голубой.
Не отсюда ли грозные мавры
На морской уходили разбой?

Мне бы тоже войти с ними в долю,
Мне бы местным молиться богам,
Мне за пояс бы - пару пистолей
И широкий кривой ятаган!

Я не стал бы возиться с тобою,
Не писал бы печальных поэм,
Я бы пленную взял тебя с боя
И в надёжный упрятал гарем.

Не сидел бы теперь одиноко,
Наполняя шампанским фужер,
По пути в королевство Марокко,
Где находится город Танжер.

1984,
НИС Витязь,
Северная Атлантика

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Посвящается М.Иванову

Я, таежной глушью заверченный,
От метели совсем ослеп.
Недоверчиво, недоверчиво
Я смотрю на черный хлеб.

От его от высохшей корочки
Нескупая дрожит ладонь.
Разжигает огонь костерчики,
Поджигает пожар огонь.

Ты кусок в роток не тяни, браток,
Ты сперва погляди вокруг:
Может, тот кусок для тебя сберег
И не съел голодный друг.

Ты на части хлеб аккуратно режь:
Человек - что в ночи овраг.
Может, тот кусок, что ты сам не съешь,
Съест и станет сильным враг.

Снова путь неясен нам с вечера,
Снова утром буран свиреп.
Недоверчиво, недоверчиво
Я смотрю на черный хлеб.

1960
Туруханский край, р. Колю

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Денис Давыдов, славный генерал,
Великий мастер сабли и гитары.
Его портрет я в книге отыскал,
Где он стоит, вальяжный и не старый,
В лосинах белых. И закручен ус
Над ментиком. И пышны бакенбарды
Над галунами, о каких, боюсь,
Мечтать не смеют нынешние барды.
Где нынче вы, гусары прежних лет,
Свой дымный пунш тянувшие из кружек?
Да и сегодня нужен ли поэт
Во стане русских воинов? - Не нужен.
Печальны их бивачные огни.
Невесел сон, тревожный и короткий.
Среди хребтов Афгана и Чечни
О чем им петь над выданною водкой,
Негромкою гитарою звеня,
В нашивках за раненья жёлто-красных?
Ах, Родина, не предавай меня, -
Поют они, но просьбы их напрасны.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

G7      G     С    A7         Dm
Нам с годами ближе станут эти песни,
Dm6          Am   Dm6   E7  Am-E7
Каждая их строчка будет дорога, -
Am    E7    Am     С    A7    Dm
Снова чьи-то лыжи греются   у печки,
Dm6   E7     Am     Dm6   E7    Am
На плато полночном снежная   пурга.
Am    E7    Am     С    A7    Dm
Снова чьи-то лыжи греются   у печки,
Dm6          Am     Dm6   E7    Am
На плато полночном снежная   пурга.

Что же, неужели прожит век недлинный?
Примириться с этим все же не могу...
Как мы песни пели в доме на неглинной,
На высоком, чистом волжском берегу.

Мы болезни лечим, мы не верим в бредни,
В суматохе буден тянем день за днем,
Но тому не легче, кто уйдет последним, -
Ведь заплакать будет некому о нем.

Нас не вспомнят в избранном - мы писали плохо,
Нет печальней участи первых петухов...
Вместе с юрой визбором кончилась эпоха -
Время нашей юности, песен и стихов.

Нам с годами ближе станут эти песни,
Каждая их строчка будет дорога, -
Снова чьи-то лыжи греются у печки,
На плато полночном снежная пурга.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тридцатых годов неуют,
Уклад коммунальной квартиры,
И жесткие ориентиры, -
Теперь уже так не живут.

Футболка с каймой голубой,
И вкус довоенного чая.
Шум примуса - словно прибой,
Которого не замечаешь.

В стремительном времени том,
Всем уличным ветрам открытом,
Мы были легки на подъем,
Поскольку не связаны бытом.

Мы верили в правду и труд,
Дошкольники и пионеры.
Эпоха мальчишеской веры, -
Теперь так уже не живут.

Хозяева миру всему,
Поборники общей удачи,
Мы были бедны - потому
Себе мы казались богаче.

Сожжен зажигалками дом.
Все делится памятью поздней
На полуреальное до
И это реальное после.

Война, солона и горька,
То черной водою, то красной
Разрезала, словно река,
Два сумрачных полупространства.

На той стороне рубежа
Просматривается все реже
Туманное левобережье -
Подобие миража.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Остров Хиос, остров Самос, остров Родос, -
Я немало поскитался по волнам.
Отчего же я испытываю робость,
Прикасаясь к вашим древним именам?

Возвращая позабывшиеся годы,
От Невы моей за тридевять земель
Нас качают ваши ласковые воды -
Человечества цветная колыбель.

Пусть на суше, где призывно пахнут травы,
Ждут опасности по десять раз на дню, -
Черный парус, что означить должен траур,
Белым парусом на мачте заменю.

Трудно веровать в единственного бога:
Прогневится и тебя прогонит прочь,
На Олимпе же богов бессмертных много,
Кто-нибудь да согласится нам помочь.

Что нам Азия, что тесная Европа, -
Мало проку в коммунальных теремах.
Успокоится с другими Пенелопа,
Позабудет о папаше Телемак.

И плывем мы, беззаботны, как герои,
Не жалеющие в жизни ничего,
Мимо Сциллы и Харибды, мимо Трои, -
Мимо детства моего и твоего.

1984
НИС Витязь,
Средиземное море

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    Gm           Cm         D7          Gm
Когда на сердце тяжесть, и пусто в животе,
    Gm             Cm      F           В
Когда в глазах темнеет, и колики в локте,
     G7           Cm      F         В
Там без питья и хлеба, забытые в веках,
    Cm          Gm        D7         Gm
Студенты что-то ищут в дырявых рюкзаках.        | 2 раза

Ни книжек, ни тетрадок они там не найдут.
Лишь злые тараканы находят здесь приют.
Сухарики с похода доедены давно,
Последнюю копейку пустили на вино...            | 2 раза

Ни сахара, ни чая, ни хлеба, ни лапши,
А пищи бы хотелось, хотя бы для души...
Их свет земной не радует, им ночью не до сна,
Пока еда не найдена, не съедена она.            | 2 раза

Обшарив каждый угол присядут закурить,
Последнюю затяжку на четверых добить,
Но пустота в желудке отвлечься не даёт...
   Cm      D7        Gm
А девочка мальчика ждёт!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Для чего храню на антресолях
Патефон с затупленной иглою
И пластинок довоенных пачку?
Всё равно я слушать их не буду.
Все они, согласно этикеткам,
Сделаны Апрелевским заводом.
Тот завод давно уже закрылся,
Но своим мне памятен названьем,
Так же, как и Баковский, наверно.
Я пытался как-то на досуге
Оживить его стальную душу
И крутил весьма усердно ручку,
Чтобы завести его. Когда-то
Заводили так автомобили.
Но пружина, видимо, ослабла,
А чинить никто и не берётся.
Впрочем, мне достаточно названий
Песенок на выцветших конвертах, -
Перечту - и снова зазвучали.
Сорок пятый. Лето. Чернолучье -
Пионерский лагерь возле Омска,
И песчаный пляж на диком бреге
Иртыша. И первая любовь,
А, скорее, первая влюбленность.
Мне двенадцать, ей - едва за десять,
И зовут, конечно же, Татьяной.
Поцелуи? Боже упаси! -
Только разговоры или вздохи.
Лето сорок пятого, а значит,
В Ленинград мне скоро возвращаться,
Ей же - в Белоруссию. И письма
Шли шесть лет из Бреста в Ленинград
И обратно. Каждый адресат
Уверял другого в вечной дружбе,
Что с годами перейдет, быть может...
Помню, классе, кажется, в девятом,
Получил в письме я фотоснимок:
На крыльце сидит она. Коса
За плечо закинута, и грудь
Проступает явственно под блузкой.
Бешено заколотилось сердце,
И во рту внезапно пересохло.
Через пару лет она и вправду
Прикатила в Питер и учится
Поступила в университет
На истфак. Вот тут бы и расцвесть
Вновь эпистолярному роману!
Но её тогда я познакомил
Со своим приятелем случайно.
Был я - первокурсник желторотый, -
Он уже заканчивал второй,
И носил горняцкую фуражку
С узким козырьком А-ля Нахимов
И высокой бархатною тульею,
Чёрного же бархата погоны
С золочёным вензелем литым
И изящной синей окантовкой.
Надевал он тёмные очки
И, общественной согласно мерке,
Приобрёл мужской изрядный опыт,
Так как регулярно посещал
Мраморный - весьма известный зал
Танцевальный в Кировском ДК,
Где происходили, то и дело,
Громкие разборки из-за женщин
Между горняками (общежитье
Наше было рядом - Малый сорок)
И курсантами морских училищ,
Чаще с преимуществом последних,
В те поры ходивших с палашами.
Мой же опыт равен был нулю.
В этом месте можно ставить точку,
Потому, что старая пластинка,
С хрипотцой утёсовской лукавой,
Мне некстати вдруг напоминает, -
У меня есть сердце, а у сердца -
Песня, а у этой песни - тайна.
Тайна же - достойна умолчанья,
Да и патефон ведь неисправен.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда мы уйдем от комнат,
От солнцем нагретых листьев,
О нас не доверьте память
Женщинам нашим близким.
Пусть нас не считают своими,
Печальных не ждут годовщин, -
Пускай сохранит наше имя
Надежная память мужчин.

Когда упадем мы навзничь,
Когда не откроем глаз,
Пускай они будут праздничны
И выпьют они за нас.
Пусть женщин не будет с ними,
От разных на то причин, -
Пускай сохранит наше имя
Тяжелая память мужчин.

А женщины, что там женщины, -
Вопрос до предела прост.
До гроба любовь обещана,
А дальше - какой с них спрос?
Прижмутся губами ночными
К чужому рисунку морщин...
Пускай сохранит наше имя
Упрямая память мужчин.

Пусть наши сердца хранит она
И песни поет спьяна,
Болотом и ветром испытана
И спиртом обожжена.
Пусть помнят, считают своими,
Довольно на это причин,
Пускай хранит наше имя
Серьезная память мужчин,
Тяжелая память мужчин,
Надежная память мужчин...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С утра горит свеча в моем пустом дому
В честь матери моей печальной годовщины.
Я, где бы ни бывал, неясно почему,
Обычай этот чту - на то свои причины.

Кончается ноябрь. Нет хуже этих дней -
Тень снега и дождя летит на подоконник.
Я вспоминаю мать, я думаю о ней,
На огонек свечи смотрю, огнепоклонник.

Он желт и синеват. Смотри и не дыши,
Как льет неяркий свет в горенье беззаветном
Прозрачная модель витающей души,
Горячая струя, колеблемая ветром.

Свечою тает день. В густеющем дыму
Уходит город в ночь, как в шапке-невидимке.
Недолгая свеча горит в моем дому,
Как юное лицо на выгоревшем снимке.

Беззвучный огонек дрожит передо мной,
Ведя припоминать полузабытый род свой
И сердце бередить унылою виной
Незнания корней и горечью сиротства.

И в комнате сидеть понуро одному,
Укрывшись от друзей, веселых и беспечных.
До полночи свеча горит в моем дому
И застывает воск, стекая на подсвечник.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бьет волна - за ударом удар,
Чайки крик одинокий несется.
Мы уходим проливом Сангар
За Страну Восходящего Солнца.

Всходит солнце - зеленый кружок,
Берег узкий на западе тает.
...А у нас на Фонтанке снежок,
А у нас на Арбате светает...

За кормою кружится вода,
В эту воду, как в память, глядим мы.
И любимые мной города
Превращаются в город единый.

Тихий смех позабывшийся твой
Снова слышу, как слышал когда-то,
Белой ночью над темной Невой,
Темной ночью над белым Арбатом.

Бьет волна - за ударом удар,
Чайки крик одинокий несется.
Мы уходим проливом Сангар
За Страну Восходящего Солнца.

И в часы, когда ветер ночной
Нас уносит по волнам горбатым,
Все мне снится мой город родной,
Где встречаются Невский с Арбатом.

1974
НИС Дмитрий Менделеев,
Японское море

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Dm              Gm        Dm
Не стреляй, солдатик, в брата,
        Gm      B     A7
Не стреляй в него, сынок!
        Dm     Gm    Dm
Как придешь потом обратно,
      A7           Dm
На родительский порог?
        F      C     F
В этом шуме, в этом гаме
       Gm  E     A7
И в соляровом дыму
       Dm     Gm   Dm
Ты сейчас не на Афгане,
        A7          Dm
А в родном своем дому.

Если сам ты из народа,
Не пали в него в упор:
За его спиной - свобода,
За твоей спиной - майор.
От награды проку мало,
А засудят - не беда:
Нет другого трибунала,
Кроме божьего суда.

Будет кровь кипеть, клубиться
На асфальте площадей,
Станешь ты навек убийцей,
Отделенным от людей.
Благодарность перед строем,
Грохот танковый в ночи...
Призывали нас в герои,
А призвали - в палачи.

Не отмоешь после руки
Через день и через год.
Дан приказ Задраить люки!,
А потом - приказ Вперед!.
Нет назад тебе возврата,
Нет минуты ни одной...
Не стреляй, солдатик, в брата,
Не дави его, родной.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дом Лермонтова в глубине двора,
С мартыновской хибаркой по соседству,
Нас возвращает к собственному детству,
Перемещая в школьное вчера,
Где девочка за синевой стекла
Четыре раза на день в равной мере
Была то Белой, то княжною Мери,
И лишь собою только не было.
В апрельских пачках набухала завязь.
В порту гремели цепи якорей.
Печориными мы себе казались,
Но были мы Грушницкими скорей.
Доверчивой влюбленности пора,
Где мы наивно смешивали вместе
Дворянские понятия о чести
И нищенские кодексы добра.
Голодными глазами на тушонку
Смотрели мы, не ощущая боль
За общество, где стригли под гребёнку,
А самых неподатливых - под ноль.
Мы старимся. Поэт остался юным.
Скала и грот. Покрытый лесом склон.
В ту арфу, где бряцал Эол по струнам,
Вмонтирован теперь магнитофон.
Экскурсия. Мальчишеские лица.
Но что потомкам жизней наших горсть?
И монотонный звук как лист кружится.
Слетая на осенний Пятигорск.

1975

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Расправлены вымпелы гордо,       Dm  A7  Dm  A7
Не жди меня скоро, жена!         Dm  C7  F7+
Опять закипает у борта           Gm  A7  Dm B7
Крутого посола волна.            Gm  A7  Dm
Под северным солнцем неверным,   Dm  A7  Dm  A7
Под южных небес синевой          Dm  C7  F7+
Всегда Паруса Крузенштерна     Gm  A7  Dm  B7
Шумят над моей головой.          Gm  A7  Dm

И дома, порою ночною,
Лишь только открою окно,
Опять на ветру, надо мною,
Тугое поет полотно.
И тесны домашние стены,
И душен домашний покой,
Когда Паруса Крузенштерна
Шумят над моей головой.

Пусть чаек слепящие вспышки
Горят надо мной в вышине,
Мальчишки, Мальчишки, Мальчишки
Пусть вечно завидуют мне.
И старость отступит, наверно,
Не властна она надо мной,
Пока Паруса Крузенштерна
Шумят над моей головой.

1963
Экспедиционное океанографическое
судно (ЭОС) Крузенштерн,
Северная Атлантика

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На Комаровском кладбище лесном,
Где дальний гром аукается с эхом,
Спят узники июльским легким сном,
Тень облака скользит по барельефам.

Густая ель склоняет ветки вниз
Над молотком меж строчек золоченых.
Спят рядом два геолога ученых -
Наливкины - Димитрий и Борис.

Мне вдруг Нева привидится вдали
За окнами и краны на причале.
Когда-то братья в Горном нам читали
Курс лекций по истории Земли:

Бесследно литосферная плита
Уходит вниз, хребты и скалы сгрудив.
Все временно - рептилии и люди.
Что раньше них и после? - Пустота.

Переполняясь этой пустотой,
Минуя веток осторожный шорох,
Остановлюсь я молча над плитой
Владимира Ефимовича Шора.

И вспомню я, над тишиной могил
Услышав звон весеннего трамвая,
Как Шор в аудиторию входил,
Локтем протеза папку прижимая.

Он кафедрой заведовал тогда,
А я был первокурсником. Не в этом,
Однако, дело: в давние года
Он для меня был мэтром и поэтом.

Ему, превозмогая легкий страх,
Сдавал я переводы для зачета.
Мы говорили битый час о чем-то,
Да не о чем-то, помню - о стихах.

Везде, куда ни взглянешь невзначай,
Свидетели былых моих историй.
Вот Клещенко отважный Анатолий, -
Мы в тундре с ним заваривали чай.

Что снится Толе - шмоны в лагерях?
С Ахматовой неспешная беседа?
В недолгой жизни много он изведал, -
Лишь не изведал, что такое страх.

На поединок вызвавший судьбу,
С Камчатки, где искал он воздух чистый,
Метельной ночью, пасмурной и мглистой,
Сюда он прибыл в цинковом гробу.

Здесь жизнь моя под каждою плитой,
И не случайна эта встреча наша.
Привет тебе, Долинина Наташа, -
Давненько мы не виделись с тобой!

То книгу вспоминаю, то статью,
То мелкие житейские детали -
У города ночного на краю
Когда-то с нею мы стихи читали.

Где прежние ее ученики?
Вошла ли в них ее уроков сила?
Живут ли так, как их она учила,
Неискренней эпохе вопреки?

На этом месте солнечном, лесном,
В ахматовском зеленом пантеоне,
Меж валунов, на каменистом склоне,
Я вспоминаю о себе самом.

Блестит вдали озерная вода.
Своих питомцев окликает стая.
Еще я жив, но часть меня большая
Уже перемещается сюда.

И старый вспоминается мне стих
На Комаровском кладбище зеленом:
Что делать мне? - Уже за Флегетоном
Три четверти читателей моих.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                А.Н.

Все, что будет со мной, знаю я наперед,
Не ищу я себе провожатых.
А на Чистых прудах лебедь белый плывет,
Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,
На бульварных скамейках - разлуки.
Ты забудь про меня, ты забудь про меня,
Не заламывай тонкие руки.

Я смеюсь пузырем на осеннем дожде,
Надо мной - городское движенье.
Всєе круги по воде, все круги по воде
Разгоняют мое отраженье.

Все, чем стал я на этой земле знаменит, -
Темень губ твоих, горестно сжатых...
А на Чистых прудах лед коньками звенит,
Отвлекая вагоновожатых.

1962

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В перекроенном сердце Арбата
Я стоял возле тела Булата,
У недвижных Булатовых ног
С нарукавным жгутом красно-черным
В карауле недолгом почетном,
Что еще никому не помог.

Под негромкие всхлипы и вздохи
Я стоял возле гроба эпохи
В середине российской земли.
Две прозрачных арбатских старушки,
Ковылять помогая друг дружке,
По гвоздичке неспешно несли.

Песни шли, словно солнце по кругу,
Изгибаясь в пространстве упруго,
Чтобы снова начаться с начала
После паузы небольшой,
Демонстрируя в ходе финала
Разделение тела с душой.

И косой, как арбатский художник,
На столицу пролившийся дождик
За толпою, как дворник, стирал
Все приметы двадцатого века,
Где в начале фонарь и аптека,
А в конце - этот сумрачный зал.

И глотая, как слезы, слова,
Нескончаема и необъятна,
Проходила у гроба Москва,
Чтоб уже не вернуться обратно.

20.06.1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дон-Кихот благороден. И всё же - смертельно опасен
В постоянном стремлении зло корчевать на Земле.
Он стремительно скачет, за ним не поспеть Санчо Пансе
На домашнем приземистом, коротконогом осле.

У дороги в садах наливаются соком маслины,
Глаз ласкает вокруг незатейливый сельский уют.
Мир навстречу плывёт меж ушей треугольных ослиных.
В нём леса зеленеют, и яркие птицы поют.

Но в багровую тучу окрестности мирные канут,
Если волю дадим подозрительным чувствам своим.
Встанут мельницы в ряд - угрожающий ряд великанов,
Атакующим змеем летящий окажется дым.

Дон-Кихот старомоден, и всё же сегодня опасен.
Нам доспехи его и заржавленный меч - ни к чему.
Всё он ищет врагов меж полей, перелесков и пасек,
Чёрный дым подозрений глаза застилает ему.

Стали нравы другими, и время сегодня иное,
Нет волшебников больше, и время драконов прошло,
Но, копьём потрясая, вторгается в мир паранойя,
Сея страх и вражду, и добро обращая во зло.

1989
_____________________________________
Написано во время отпуска в Болгарии,
проведённого вместе с Н.Я.Эйдельманом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                       В. Смилге

Словно вороны, чайки каркают
На пороге злой зимы.
За Печорою - море Карское,
После - устье Колымы.
Мне бы кружечку в руки пенную
Да тараньки тонкий бок...
А люди все - на юг, а птицы все - на юг,
Мы одни лишь - на восток.

Льдина встречная глухо стукнется
За железною стеной.
Острова кругом, как преступники,
Цепью скованы одной.
Лучше с Машкою влез бы в сено я,
Подобрав побольше стог...
А люди все - на юг, а птицы все - на юг,
Мы одни лишь - на восток.

Ох, и дурни мы, ох, и лапти мы,
И куда же это мы?
Море Карское, море Лаптевых,
После - устье Колымы.
Не давайте мне всю вселенную,
Дайте солнце на часок.
А люди все - на юг, а птицы все - на юг,
Мы одни лишь - на восток.
Не давайте мне всю вселенную,
Дайте мне поменьше срок.
А люди все - на юг, а птицы все - на юг,
Мы одни лишь - на восток.

1972
море Лаптевых

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Помните, в тридцатые года
Был великолепен юный Кторов?
Грибова с Качаловым? - О да,
Нет уже теперь таких актеров.

Помните часовню на Сенной?
На базаре книжные развалы?
Позже под метро ее взорвали.
Вид теперь у площади - иной.

Помните трамвайные огни?
В темноте их узнавали сразу -
У шестерки - синие они,
У семерки - два зеленых глаза.

За окном кружит осенний лист.
Над пустым гнездом танцует птица.
В ту страну, где все мы родились,
Никому из нас не возвратиться.

О местах, что стали далеки
(Нынешние суетны и плохи),
По ночам вздыхают старики -
Эмигранты вымершей эпохи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

       Dm         Gm      A7
Над Канадой, над Канадой
                 Dm
Солнце низкое садится.
                     Gm   A7
Мне уснуть давно бы надо,
                   Dm
Отчего же мне не спится?
       D7         Gm6    C7
Над Канадой небо сине,          |
                   F     A7     |
Меж берёз - дожди косые.        |
        Dm         Gm    A7     |
Хоть похоже на Россию,          |
                     Dm         |
Только всё же не Россия.        | 2 раза

Нам усталость шепчет: Грейся!
И любовь разводит шашни;
Дразнит на с снежок апрельский,
Манит нас уют домашний.
Мне снежок - как не весенний,   |
Дом чужой - не новоселье.       |
Хоть похоже на веселье,         |
Только всё же - не веселье.     | 2 раза

У тебя сегодня слякоть,
В лужах солнечные пятна.
Не спеши любовь оплакать -
Позови её обратно.
Над Канадой небо сине,          |
Меж берёз - дожди косые.        |
Хоть похоже на Россию,          |
Только всё же не Россия!        | 2 раза

1963
Канада, порт Галифакс

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если вновь загудит над Кубой
Грохот пушечных канонад,
Мне ползти тогда по песку бы
С карабином и связкой гранат!
Если вдарит беда над Кубой -
Я сменил бы на штык перо,
Чтоб щетина колола губы,
Чтобы кольт тяжелил бедро.

Пусть несут мне обед крестьянки -
Чтоб ни шагу не отступить,
Чтоб из моря встающих янки
В бирюзовой воде топить!
Пусть приклады грохочут грубо -
Мы не можем спокойно спать,
Если вдруг над зеленью Кубы
Пламя боя вспыхнет опять!

Мне не надо счастья другого.
Я не знаю конца чудесней:
Пасть в бою под испанский говор,
Вспоминая русские песни.
Если снова тревогу трубы
Протрубят на рассвете мглистом,
Отпустите меня на Кубу
И считайте меня коммунистом!

до 1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Допроситься нельзя и за тысячу лет
У берёзы есенинской ситца.
Я не русский, а русскоязычный поэт,
С этим вынужден я согласиться.
Потому что хотя и владею пока
От рожденья услышанным словом,
Не сумею найти одного языка
Ни с Распутиным я, ни с Беловым.
Мне не складывать песен у тёплых морей
Из созвучий родных обретённых,
Я остался с чужими на скотном дворе,
Неудачливый гадкий утёнок.
Не помахивай крылышком, - жизнь позади,
Впереди уж немного осталось.
Тем, кто в юности яблоню не посадил,
Не попробовать яблок под старость.
Потому и горюю в похмельной тоске,
Головой утыкаясь в ладони,
О родном недоступном теперь языке,
Словно БОМЖ об утраченном доме.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.