Узнав в бесконечных дорогах
Вселенской любви прейскурант
Великие боги, замолкшие боги,
Я понял ваш легкий талант.
Помог мне Гомер в вашей тине
Увидеть сквозь тысячи лет,
Как Зевсу противны богини,
И гадок ему Ганимед.
Как Мойры вплетают несчастья
В Арахны липучую нить,
Как дорого вам безучастье,
Как любите вы не любить.

Инертна душа Афродиты,
Без песен замшел Илион,
И туп на созвучья и ритм
Обрюзгший от сна Аполлон.
Не знают к земле интереса
Бездельники райских лугов,
И только Идас и Морфесса
Похожи чуть-чуть на богов.
Беседами в форме эклоги
Давно уж не балуют нас
Великие боги, замолкшие боги,
Воспряньте хотя бы на час!

Зевес, громовержец ленивый,
Пройди наши пашни быком.
Асклепий, Гермес суетливый,
Владейте моим чердаком!
Гефест, из Аида взойди, ты,
Мы выпьем за женщин, старик,
Я встречу твою Афродиту
Букетом кавказских гвоздик.
Пусть Аргус, титан многозвездный,
Ночную баюкает тень,
Не то проклянете, но поздно,
Свою олипмпийскую лень.

И мы из-за вас прозеваем
Все главное, даже врагов.
Мы поздно, увы прозреваем,
Насчет своих бывших богов!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Музака Б.Потемкина

Как поехал я за город
Летом без билета.
Контролер меня за ворот
Прихватил за это.
Лишних слов не говорил он,
Оторвал квитанцию.
А потом меня ссадил он
На ближайшей станции.

Я хотел воды налиться
Было жарко очень мне.
Но сказала продавщица,
Чтобы стал я в очередь.
Съел я божию коровку
И запил из лужи.
Обойдусь без газировки,
Пусть им будет хуже.

Давечь тоже, вижу свалка,
Я к пижону в усиках:
Что дают? - Плащи и плавки.
А я купаюсь в трусиках.
Сел на травку. Ну, природа!
Выдает палитру.
Зря я пил из лужи воду.
У меня ж пол-литра.

Крутанул я дернул разом,
Чуть под газом двинул глазом.
Тут она идет как ваза,
В шортах черных вот зараза.
Я, конечно, с боку: Тетя,
То да се, да как живете?
Не побрезгуйте с ответом,
Я уже вас видел где-то.

Тут они идут с портфелем.
Отдохни мол, в самом деле.
Притомился, мол, с дороги,
И вообще, мол, вымой ноги.
Ну, а я интеллигентно
Их послал эквивалентно.
На меня не прыгнешь очень,
Я потомственный рабочий.

Не на тех, мол, напоролись,
И вообще, за что боролись.
Может быть не для народа
Эта самая природа?
Сел на лавку, сполз на травку,
Спрятал нос под камень лавки.
Храпанул я серебристо
И уснул минуток триста.

А проснулся - ноет тело,
И спина заиндевела.
Задубело. Вечерело.
Электричка загудела.
Вдалеке балдеет кто-то.
Вот такое вот веселье.
Это кончилась суббота,
Завтра будет воскресенье.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из двух частей мы состоим,
неравных в весе и значеньи:
Из тела, духа, а мученье
дано в противоборство им.
Несчастий наших в том причина,
что дух стремится ввысь, вперед,
Телесное - наоборот,
нас тянет в страшную пучину.

Но расстается тело с духом,
когда земля нам станет пухом
И дух взирает с высоты
с насмешкой скорбной и блаженством
на то, что звал он совершенством,
на человека суеты.
И духов дивный хоровод
летит, кружится и поет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы остановимся с тобой
В конце земной дороги длинной.
Замрем на бегу, обернемся.
И вспомним все дожди и ясные все дни,
И этот парк старинный,
И в сегодняшний дождь вернемся.
Дождь, словно сотни тонких флейт.
Дождь над просторами полей,
Дождь, дождь.
Дождь, дождь над лентами дорог,
И белый свет насквозь промок.
Дождь, дождь.

Мы встретились с тобой, как небо и земля
В дождливый вечер.
Расставались потом и встречались.
Казалось мне тогда, и кажется сейчас,
Что это будет вечно:
Наши радости и печали.
Дождь, для земли он как вино.
А сколько нам дождей дано?
Дождь, дождь,
Дождь. Все сливается вдали.
Дождь - встреча неба и земли.
Дождь, дождь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пусть будет наш удел высок,
и мы достойны будем счастья,
но не уйти нам от тревог,
и совесть сердца рвет на части.
Дерзни по-новому прочесть
день нынешний и день вчерашний,
а правда, искренность и честь -
вот инструменты вечно наши.

Припев: А наша цель да будет чистой
        и сострадающим наш смех.
        Мы беспощадны как артисты,
        Как люди мы добрее всех.

Примерим платье королей,
возьмем сюжет любого века,
но нет трудней среди ролей
высокой роли человека.
Пусть слово на губах не спит,
в нем привкус соли или боли.
У истины мы на цепи,
у доброты всегда в неволе.

Припев.

Года, представьте, не беда
тем, кто покою не послушен.
Актеры молоды всегда,
пока они не равнодушны.
Всегда ни форма, ни сюжет,
а лишь высокие идеи
ждут от актеров главных жертв,
об этом помнят лицедеи.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У птицы украли небо,
Где же небо? - спросила птица.
Не было, не было, не было -
Ответили мрачные лица.

Где же небо? - спросила птица-
Где же звезды будут искриться,
Где же теперь я стану летать?
Хватит врать, хватит врать, хватит врать.

Припев: Разве были рады вы
        Искупаться в радуге.
        И за что в награду вам
        Синий мир погас?
        Вы отдайте небо мне,
        Не гремите небылью.
        Крыльев нет и не было
        Никогда у вас.

У маленькой серой птицы
Нет неба над головой.
И негде ей с солнцем слиться
И нет уже птицы самой.
Потому что птица без неба
Это ребенок без слез,
Это земля без хлеба,
Это рассветы без рос.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Весна давно уж позади,
и лето красное далеко.
В осенний вечер не сиди
и не смотри на дождь из окон.

Войди в осинник золотой,
неторопливость увяданья
откроет вдруг перед тобой
природы честность и старанье.

Усталость легкую пойми,
ведь это вовсе не усталость,
а сожаленье, что с людьми
осталось быть такая малость.

Беда не в горести разлук,
не в смене ложи или крыши,
не в том, что слышен сердца стук,
а раньше ты его не слышал.

Не в том печаль, что рвется нить,
а ты в судьбе не наловчился,
а в том, что и любить и жить
ты так недавно научился.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В маленькой ее комнате
Скромно так, скромно так.
Только этажерка, лампочка,
Нету даже зеркала, лапочка,
        И па-де-труа в тапочках
        Как по ветру бабочка, бабочка.
        Дальше надо ей па-де-де,
        Только вдруг она падает.

Мало, говорит, тут талант,
Нужно, мол, еще пуанты.
Что бы на носочки встать,
Книгу с верхней полки достать.
        Там она одна и театр.
        Словно море и Ихтиандр.
        Ни строки про счастье там нет.
        Только про балет, про балет.

Там Спящая красавица
Земли едва касается.
Под гром аплодисментов,
Прекрасная, бессмертная.
        Волны разноцветных лучей
        По теченью трех скрипачей.
        Острова - усталость и сон.
        Как успех, полет невесом.

Там руками поют песенки,
Есть страница о ранней пенсии.
Кавалеры там все сверхгалантны.
Сколько хочешь бери там пуантов.
        Там она одна и театр
        Словно море и Ихтиандр.
        Ни строки про счастье там нет.
        Только про балет, про балет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нет спокойствия на свете,
миг затишья миновал.
Поднялся великий ветер,
налетел огромный шквал.
Не теряйся и не кисни,
и уйми тоску и дрожь,
этот ветер нужен жизни,
в этом ветре ты живешь.

Беспокойство и тревогу
нагнетает ветер злой,
от него устанут ноги,
он глаза закроет мглой.
Но не падай на колени,
не сворачивай назад,
он ни трусости, не лени,
он вперед идущим рад.

Не проси его, чтоб стих он,
мертвый штиль - коварный сон,
подберется к сердцу тихо
и уснешь, таков закон.
Ветер встречный жизни вечной
бьет без промаха он в грудь
от него немеют плечи,
без него не ясен путь.

Ветер счастья, ветер мук,
обжигающий, прохладный.
Повернись лицом к нему
и дыши, дыши им жадно!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Человек совершено нечаянно,
Человек совершенно случайно,
Оторвавшись однажды от дел,
Взял - и в зеркало посмотрел.

И улыбнулся в печальном
Удивлении необычайном.
Что на одну свою тонкую шею,
Он два галстука сразу надел.

Вроде многим сегодня руку жал,
Даже речь перед кворумом
В полдень держал.
И глазел на него полчаса целый зал.
Но хоть бы кто-нибудь подсказал.

Неужели никто не заметил?
Даже утром за завтраком дети.
Даже Петя? Бывает на свете.
Чудеса, а если бы петля,
А не глупые галстуки эти?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Осталось несколько шагов,
чтоб нам из наших одиночеств
шагнуть в миры иных пророчеств
и стать умней своих врагов.

        Осталось несколько слогов,
        произнесенных тихо очень,
        чтоб языков не помнить прочих,
        красивых умных языков.

Остался только жест один,
уже давно забытый нами:
прижаться зябкими плечами.
Как этот жест необходим!

        И две души, как две вины,
        две необжитые пустыни,
        где не построены святыни,
        хотя мосты все сожжены.

Осталась только жизнь одна
из двух соединенных вместе.
Да будет так, и к нашей чести
иная станет нам страшна.

        Осталось это, все осталось.
        И жизнь одна, и звук шагов,
        и жест, и несколько слогов,
        но не любовь. Такая малость...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

До берега доплыли чьи-то корабли.
Стряхнули паруса, усталость с мачты.
Они давно не видели земли,
Гонялись где-то за своей удачей.
А я вот бросить якорь не могу,
Моя удача не живет на берегу.
В моей удаче - боль в плечах и ветры,
Пот в три ручья и пройденные метры.

Кому-то жизнь нужна получше,
А у меня вот все благополучно.
Спокойствие заманчивая штука,
Но от него белеют слишком руки.
А у меня спокойствие другое.
Спокоен я, что нету мне покоя.
И вот я бросить якорь не могу.
Моя удача не живет на берегу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я уходил не в день погожий,
Не в дождь ушел и не в метель,
Не так давно ушел, но все же
Нашел я нынче свой апрель.
И написал: Ты знаешь, мама,
Здесь крайний север, край суров,
И мой апрель такой упрямый -
Не тает он от теплых слов...

Припев: Где ж ты, мой апрель, ранняя гроза,
        Поздняя капель, серые глаза?
        Все, что мне дано - по земле ходить,
        Все искать одно и не находить...

Но лишь морозными ночами
Я стал просить: Ну тай ты, тай! -
Как зажурчал апрель ручьями
И превратился в месяц май.
Но май-то мне совсем не нужен,
Ведь я апрель хотел найти,
И вот опять по майским лужам
Куда-то должен я идти.

Припев.

Уж пройдено дорог немало
Через рассветы и росу,
И я пишу: Ты знаешь, мама,
Люблю я летнюю грозу.
Но вот гроза отхохотала,
А я другую и не жду -
Веселья на земле так мало,
А я и не за ним иду...

Припев.

Березы стонут, как русалки,
Запутавшись в сетях ветров,
А ветры на зеленых санках
Поют и плачут в сотни ртов.
Раздует ветер все туманы,
Еще немного подожди -
Я напишу: Ты знаешь, мама,
Люблю осенние дожди...

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И я ушел, как все уходят.
Не в дождь ушел, и не в метель,
Не так давно ушел, но вроде
Нашел я нынче свой апрель.
И написал: - Ты знаешь, мама,
Здесь правда север, край суров.
Но мой апрель такой упрямый,
Не тает он от теплых слов,

Но лишь морозными ночами,
Я стал просить: - Ну тай, ты, тай,
Как зашептал апрель ручьями
И превратился в месяц май,
Но май-то мне совсем не нужен,
Ведь я апрель хотел найти,
И вот опять по майским лужам
Куда-то должен я идти,

Уж пройдено дорог не мало,
Через рассветы и росу
И я пищу: - Ты знаешь, мама,
Люблю я летнюю грозу,
Но вот гроза отхохотала,
Теперь другую жди, чудак,
Веселья на земле так мало
И потому она вот так,

Береза стонет как русалка,
Запутавшись в сетях ветров,
А ветры на зеленых санках
Летят и плачут в сотню ртов,
Береза, ты, моя береза
Не плачь, не лей свой сладкий сок,
Вот говорят, что баба с возу -
И веселее конь идет.

А воз не под гору ни в гору,
И конь не слушает меня,
Я в темноте пойму не скоро,
Что нет уже давно коня,
Не нужно, мама, не печалься,
Такого слова нет: обман.
Я нынче с ветром обвенчался,

А шафером позвал туман.
Развеет ветер все туманы,
А сам упляшет - и не жди.
И напишу тебе я, мама,
Люблю осенние дожди.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снег сегодня сладок
и не мерзнет нос,
запрягай лошадок
в сани сена брось.
На дорогу кружку,
можно по второй,
рядом усади подружку,
ноги ей укрой.

Припев: Динь-динь-дон,
        динь-динь-дон
        под резной дугой.
        всполошился зимний лес,
        потерял покой.
        Динь-динь-дон,
        динь-динь-дон
        шапку набекрень.
        Снег летит из-под копыт,
        ох, и славный день.

Мчимся мы лесами,
поворот - и стоп.
Вверх ногами сани,
мы летим в сугроб.
Вылез из сугроба
я под смех девчат,
а из снега у зазнобы
сапоги торчат.

Припев.

Было дел немало,
прожит год сполна.
Мы нальем в бокалы
крепкого вина.
Бьют часы двенадцать,
Новый год настал.
Это просто чудо, братцы,
как звенит хрусталь!
      Динь-динь-дон,
      динь-динь-дон
      чтоб любили нас.
      Чтоб с друзьями Новый год
      встретить нам сто раз!
      Динь-динь-дон,
      динь-динь-дон
      этот мирный час
      пусть встречают на земле
      триста тысяч раз!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Этот день, он придет, он ее приведет.
Он у каждого свой, он настанет.
Он пришел, он принес тонкий запах волос,
Легкость рук, радость слез и растаял.
Он так быстро умчался,
Сердце билось так часто,
Белый свет на две части -
Все равно, все равно.
Это было не прозой, это было не просто,
Это было так остро, и не так уж давно.

А года, а года все летят в никуда
И ложатся на лица дороги.
А в случайности встреч
Удается сберечь из того, что ушло
Так немного.
И все реже и реже
Мы теряем надежды.
Так легко было прежде
Нам надежды терять!
И все чаще и чаще
В то далекое счастье
Нужно нам возвращаться,
Возвращаться опять.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы встретились в таком просторе,
в таком безмолвии небес,
что было чудом из чудес
пересеченье траекторий.

Быть может, мы в совместный путь
могли с тобой пуститься вскоре -
в чем состояла цель и суть
всей нашей жизни, но на горе

мы с удивлением открыли,
что птица птице не под стать,
стремительные наши крылья
в полете будут нам мешать.

Так мощен наших крыл разлет,
что сблизиться нам не дает.

1972

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кошку погладишь - она запоет,
Выпустит тонкие когти.
Пес, если нужно всю ночь у ворот
Честно под дождиком мокнет.
Кошка лукаво отводит свой взгляд,
Смотрит на звезды в окошко.
Пес мой безмерно доволен и рад,
Лишь приласкаешь немножко.

Если же гости придут в выходной.
Кошка в истоме и лени,
Громко трещит, как волчок заводной
Щурясь у них на коленях.
Пес от моей не отходит руки,
Слушаясь каждого жеста.
Дружба дороже, чем все пироги,
Даже из сдобного теста.

Кошке хоть тысячу раз повтори: -
Киска, не рви мою шапку.
Пес мой веселый несет, посмотри,
Утром пропавшую шапку.
Кошка гуляет всю ночь напролет,
Пес мой - мальчишка примерный.
Он храпака под кроватью дает,
Значит - он друг самый верный!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Четыре Ангела мои ко мне слетаются и спорят:
Какой мне путь предначертать и что вложить в уста для пенья,
Распределяют по годам минуты радости и горя
И чертят график на листе, а в нем - болезни и терпенье.

Аллеи Павловска пусты, и я иду по ним неспешно:
Давно изученный пейзаж и каждый раз неповторимый...
В такие светлые часы легко забыть, что все мы грешны,
И, может, Ангелы грешны и даже метят в Серафимы.

Припев: Берегу я, как могу я их, храню и почитаю, как родителей,
        Птицу-Жалость, птицу-Верность, птицу-Горестную Совесть, птицу-Честь...
        От обиды улетают, от обмана умирают эти преданные Ангелы-хранители.
        Лишь они на слабых крыльях могут жизнь мою пронесть.

Но вот один из них сказал: Ах, господа, какая мука!
Остановить его пора, работать трудно на ходу.
Другой ответил: Не спеши, ведь скоро ждет его разлука,
А третий тихо произнес, что видит и еще беду.

Четвертый - самый молодой, на сына моего похожий,
Сказал и белою рукой коснулся грустного лица:
Он будет часто умирать, чтоб чью-то совесть растревожить,
Он должен боль и грех познать, чтоб успокаивать сердца.

Припев.

А я не слышал тех речей и брел без цели, наудачу,
И от хранителей моих не ждал решительных идей.
И смолк негромкий разговор - я их, наверно, озадачил,
Поскольку плакал без причин, представив Землю и людей.

Припев.

1982

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Королева кавалерам
Подарила синий взгляд.
И до дрожи в тонкой шпаге
Каждый был безмерно рад.
Лишь юный бард в колете старом
Так рассеян был и горд,
Что бубнил свои баллады
И простые были гор.
Почему же дон Алонсо,
Почему же дон Виктор
Вдруг затеяли ужасный,
До навах дошедший спор.
Об одной прелестной рифме,
Глубочайшей, как печаль.
Как колодцы под Альгамброй,
Что кладут из кирпича.

И сказала королева: -
Коли веры в королей
Не имеют менестрели
Ни в единой из ролей,
То язвительные гранды,
И наследные князья
Понимать должны, что этим
Ум манкировать нельзя.
Почитатели Фламенго
Из семьи Вальядолид,
Почему же венценосное
Чело о вас болит?
Почему же Картахена
Посылает в свиту мне
Рифмоплетов и рапсодов,
Неужели нет умней?

А прекрасная инфанта
Заглянув на огонек,
Вдруг услышала баллады,
Что мурлыкал паренек.
И схватив его за фижмы,
Утащила, словно вор.
И прервался между грандами
Прекрасный этот спор.
Я не знаю к сожаленью,
Как целуется она.
Но за песни и баллады
Получил малыш сполна.
От Кадиса до Кихоны
Солнцем выжжена трава,
От гитарного трезвона
Разболелась голова.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пришли дожди и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы.
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
Для вас оправу
Придумать - безнадёжный труд,
И Вы не правы, не правы, не правы...
Вы...

Вы - дом покинутый пустой,
Вулкан без лавы,
Берёте души на постой
Да, Вы не правы.
И пусть в речах моих сейчас
Одна отрава -
Но, верю я, придёт мой час,
А вы не правы, не правы, не правы...

Звучат прощальные слова,
Гремят составы,
Жизнь, как всегда, сейчас права,
А Вы не правы.
Пришли дожди и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы, не правы, не правы...
Вы...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Окружил нас враг - не вскинь глаз,
Мы пошли клинками блестеть.
Только двое прорвалось нас,
Прорубились - и ушли в степь.

        Подо мною вороной Черт,
        А под другом вороней Смерч,
        Для таких погоня - не в счет,
        И отстала по пыли смерть.

Был он северных лесов сын,
А под нами был степной путь,
И в глазах его бледней синь,
И пробита у него грудь.

        Появились миражи вдруг,
        И уплыли миражи прочь,
        И тогда упал с коня друг,
        И на нас упала вдруг ночь.

И сказал он мне: Хотел пить,
Выпил ветер, даже боль мук,
И сказал он мне:  Хотел жить,
За двоих теперь живи, друг.

        Ты возьми мой карабин, друг,
        И пакет с моей груди, друг,
        Пусть останусь здесь один, друг,
        Пусть умру я, не буди друг.

Только вдруг в ночной тиши звон,
И приклада о седло стук,
Тут очнулся, как от сна он,
В руки взял свой карабин друг.

        И, шатаясь, на коня сел,        |
        Мы рванулись за врагом вскачь,  |
        Он, стреляя на ходу, пел        |
        И смеялся он, ну хоть плачь.    | 2 раза

Был он северных лесов сын,
А под нами был степной путь,
И в глазах его бледней синь,
И пробита у него грудь.                 | 3 раза

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уходящие от взглядов,
сохраняющие суть,
наши души дремлют рядом.
Стоит только их вспугнуть,

закружатся и запляшут,
как осенние листы,
серединки жизни нашей.
Мы их тени - я и ты.

Тени лягут за предметом
на поверхность, на объем,
если их причину светом
и любовью обольем.

1961

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не стану себя называть стихотворцем,
Потому что науки другие постиг
И рифмуя не чувства, но мысль без притворства,
Я не стану за жизнь выдавать этот стих.

Я не стану себя называть музыкантом,
Подгоняя к мелодии холодно стих,
Потому что Нева непроглаженным кантом
Оторочила музыку песен моих.

Я не стану себя называть живописцем,
Мне палитрой художников не удивить.
Написал я друзей своих добрые лица
На холсте моей памяти кистью любви.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сестре Сердюковой В.В.,
нестарой и грубой вдове
поручили шизоида грустного Спицу
перевезти в другую больницу.
И дали бумагу, в которой Спица
представлен один в тринадцати лицах -
Кеннеди, Гоголь, Танеев, Капица,
Троцкий, Бах и другие лица.

И пероральпо ему на дорогу
дали всего понемногу:
две таблетки аминазина,
две таблетки тизерцина,
две таблетки димедрола
и сто миллиграмм корвалола,
чтобы маньяк параноидный Спица
(Кеннеди, Гоголь, Танеев, Капица,
Троцкий, Бах и другие лица)
не смог убежать, не смог удавиться.
Чтобы заснул он на время в пути
и к старенькой маме не смог уйти.

Приехала тачка в зеленых крестах,
Спицу связали во многих местах,
занесли в машину пластом
и сверху накрыли железным листом,
чтобы в дороге выкрасть не смог
свихнувший его диссидентский кружок.

Вдове Сердюковой В.В. в пути
вдруг захотелось с машины сойти,
чтоб посмотреть - на месте ли Спица
(Кеннеди, Гоголь, Танеев, Капица,
Троцкий, Бах и другие лица).
Нестарой вдове пришлось изумиться...
Задняя дверь распахнута лихо,
нет железа и нету психа...

Во сне по дороге выпали лица -
Кеннеди, Гоголь, Танеев, Капица,
Троцкий, Бах, а с ними и Спица.
Во сне об дорогу легко убиться...
И все тринадцать в образе психа
(мир их праху!) лежали тихо...

Сердюкову В.В. пожурили немного,
дали выговор, но не строгий.
Все хорошо, но в тринадцати лицах
(Кеннеди, Гоголь, Танеев, Капица,
Троцкий, Бах и другие лица)
маме спициной снится Спица.

1975

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.