Отчего сегодня так сосульки звенят
На деревьях праздничных развешаны
Славная погода на душе у меня
А погоду делают женщины.

Может улыбнется может мимо пройдешь
Может быть к другому голову наклонишь
В голых зимних ветках прошумит летний дождь
Солнце тихо сядет на твои ладони.

Рыжая трава уже видна на бугре
Под рукою снег чернеет и дробится
Как теперь легко тебя дыханьем согреть
Пусть перед рассветом тебе сладко спится.

Словно колокольчик бьет по лужам капель
Тает снег и лед покрыли трещины
И сильней чем прежде я уверен теперь
Что погоду делают женщины
Что погоду делают женщины.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять весна, и черная земля
послушно пьет растаявшую зиму,
и в теплый пух оделись тополя -
в мильонный раз все та же пантомима.

В саду людей орудуют кроты:
то здесь, то там трепещет одуванчик,
и вызревают новые плоды
на деревах грядущих оправданий.

И шутки грустны, и привычно нам
щадить других, себя не защищая.
Но две дорожки брошены к ногам:
как все - одна и все для всех - другая.

А вот разгадка: брать пример с травы,
спокойно лечь, когда настанут сроки.
Зеленый лист из мертвой головы
укроет всех - и добрых, и жестоких.

Здесь нет вопросов и решений нет,
но есть богатство и стальной порядок:
ты жил как выбрал - в гуще, в стороне, -
теперь ложись, а кто-то станет рядом.

Ты для него, как кто-то для тебя,
оставил  семя  и  немного  места,
и каплю горечи, но это  - ерунда:
возобновленье стоит этой мести.

20 мая 1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, загадали нам загадку -
Не сыскать названия
Словно в сказке для порядка
Дали три желания.

Три, а как одно похожи
Словно в омут головой
И мурашками по коже
Под водою ледяной.

И ничего, не до не после
Время года не узнать
Может быть еще не осень
Ну уж точно не весна.

Через страсть перешагнули
И любовь нам не дана
Поцелуи словно пули
Разрываю сердце нам.

И слова как камни тонут
Комната качается
Начинается со стонов
Стонами кончается.

Время каркнет по вороньи
И едва замрет в тиши
К узникам приговоренным
В эту комнату спешим.

И конца нет этим встречам
Как и песне нет конца
Вот опять спустился вечер
Комната качается.
  

17 декабря 1975 - 7 февраля 1976

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если друг -  он не  окажется вдруг.
Мы  вдвоем  с тобою  - как  две руки,
только что-то здесь не ладится, друг,
как с перчатками для двух  левых рук.
Разберемся же, словам вопреки.

Как все просто: если врет - значит, плох.
Ты не врал, когда увидел ее,
ты был прав, и как перчаткой под вздох,
этой правдой - как ковер из-под ног.
А на что мне это знанье твое?!

Как легко сказать: он трус, - но ты не трус,
просто ты благоразумней, чем я.
Но какая мне тут слышится грусть -
плетью обух перебить не берусь -
боевая поговорка твоя.

Я успею стать разумным, как ты,
но тогда уж не решусь рисковать,
я прощупаю и фланги, и тыл -
где плечом, а где надежней - цветы,
(ты прости, что я сейчас резковат.)

Я с тобой как будто по проводам,
как вагончик, что с пути не сойдет.
Надоела мне твоя правота,
ошибаться - это право мое!
Уважайте же чужие права.
Ошибаться - это право мое!
Уважайте же чужие права.

23 января 1970

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из России едут русские,
вдоль дорожки вьется пыль.
Раздвигай-ка двери узкие,
государство Израиль.

     Мы - те самые, которые
     нате, здрасьте - вот вам я!
     И пятерка по истории.
     Одним словом - алия.

Из России едут русские -
как иначе может быть?!
А вопрос - так он и тут стоит:
как нам - пить или не пить?

     Я еврей по папе с мамою -
     русским стать я был готов.
     Не суди меня, страна моя, -
     дай отмыться от плевков.

Из России едут русские -
кто поесть, а кто - забыть,
но у всех одно напутствие -
вспомни, кем ты можешь быть.

     Есть толчок - придет движение,
     и не надо, чтоб скорей...
     Из России, с унижения
     начинается Еврей.

23 апреля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Под ногами мостик ахнет, охнет,
капля на окне,
капля на окне дрожит и сохнет -
вот ее и нет.

Перебор колес на ксилофоне -
шпалы, как в бреду.
Что ни поворот - я понял, понял, -
не могу, бегу!

Я бы мог чему-то научиться,
но сперва - успеть!
Впереди и позади - столица! -
некогда смотреть.

Низкая поземка цвета стали -
все же тоже след,
черные леса горизонтальны -
вертикалей нет.
Голые пригорки - как спортсмены.
Я и сам спортсмен.
Шпалы, переезды, перемены -
все без перемен...

4 - 5 марта 1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какие мысли бродят в голове,
когда от зданья Аэровокзала
автобус отплывает без сигнала
и, плотоядно чмокнув, щелкнет дверь?

Когда в дороге остановок нет
и не выходит каждый где попало,
и чтоб ничто шоферу не мешало,
он выключает нас и гасит свет?

Легки толчки, достаточен уют,
когда принадлежишь Аэрофлоту,
и маленькие, точные заботы
забыться и забыть их не дают.

Они дерут нам кожу, как наждак...
Но есть клочок, где номер нацарапан,
который вознесет тебя по трапу,
а те, что суетятся, - будут ждать!

И в этом суть: знак равенства лукав.
Равны мы, если всем всего хватает.
Но если нет, то в жилах заиграет
иной закон: сумеешь - значит, прав!

И ты в полете чувствуешь родство
к соседу с треугольными глазами:
и ты, и он всего достигли сами,
и видно по повадке - это свой.

Который час? - нейтрально спросишь ты.
И он рукав свой отогнет любезно,
(Ах, как приятно быть порой полезным!)
и в желтых волосах сверкнут часы.

И на земле ты все еще борец.
И вообще - ты  опустился сверху...
Туг важно не забыть: окончен рейс,
и  можно превращаться  в Человека.

28 ноября 1977 - 7 января 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тамбур скрипит и качается.
Говор вагонных колес.
Так почему-то кончается
то, что едва началось.

              Мира не видя скользящего
              за  пропыленным стеклом,
              руку, в  ладонях лежащую,
              к теплым губам поднесем.

Нежность становится силою -
ты припадаешь к плечу.
Милая, милая, милая! -
я тебе молча кричу.

              Верится, ждется, мечтается -
              и наконец-то сбылось!
              Вот и дорога кончается -
              все так и не началось.

6 января 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Словно в озеро ручьи -
все пути в вокзал впадают.
Отчего ж вода горчит,
голубая, голубая.

Не разлуку мне ругать
и не время черное -
унесла тебя река,
шпалами мощеная.

          Ах, река, река, река -
          две железных ниточки,
          злая, видимо, рука
          вас сумела выточить.

Малой птахой в клетке бьется
сердце мое слабое:
то у горла отзовется,
то на землю падает.

Мил-дружка везет вагон -
шпалы с разговорчиком.
Вот меня обнимет он,
и разлука кончится.

          Ах, река, река, река -
          две железных ниточки, -
          видно, добрая рука
          вас сумела выточить.

Как умею, так пою -
баба без понятия.
А вокзалов не люблю -
вздохи ла объятия.

Мужику видней всегда,
но я знаю главное:
оттого горчит вода,
что слезой разбавлена.
Своего нам - за глаза,
и не надо лучшего.
Ах, вокзал, вокзал, вокзал -
лесенки плакучие.

1-7 января 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Коснулся поля самолет.
Не забывайте ваши вещи.
Благодарим вас за полет.
Плюс двадцать восемь. Благовещенск.

В двух километрах - край страны -
какой-то странный этот юг:
не обещая тишины,
он обещает нам уют.

          До свиданья! В границу ногой -
          и на север, толчком, от упора.
          Из турбин изрыгает огонь
          самолетик-игрушка ЯК-40.

          Ах, тебе ль покорять небеса!
          Тут и ждать, и надеяться стыдно.
          Мы висим над землей два часа - чудеса! -
          и внизу - долгожданная Тында...

Двенадцать с дождичком тепла.
Забора нету - благодать!
Поскольку крупные дела
не начинаются с оград.

Покрыт грунтом аэродром -
понятно: нет людей и рук
И все формальности - потом:
ты к нам приехал - значит, друг.

          Здравствуй, город на сопках кривых!
          Здравствуй, мерзлая чудо-столица!
          Я к тебе как-то сразу привык -
          здесь теплее, чем там, на границе.

          Как  столица,  шумна  и вольна
          и уверена в прочности зыбкой.
          На застывшей волне, как волна,
          поднялась с белозубой улыбкой.

Смотри, товарищ, не забудь:
ты этой песни здесь полпред.
Воспой наш БАМ и где-нибудь -
мой исторический портрет.

А не шутя - так для ребят
не пой ни стужи, ни ветров.
Мы здесь, старик, нашли себя -
и в этом суть. И будь здоров!

        Не забыть, дорогой, не забыть
        эти в память упавшие лица
        и на север ведущую нить -
        автостраду со скоростью тридцать,

        где ухабы стучат по зубам
        и где пыль никогда не осядет,
        а внизу извивается БАМ
        по рисунку из школьной тетради.

        Не забыть, дорогой, не забыть,
        что нам выпало в жизни любить!

14 - 15 сентября 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В Тынде дождь,
и промокшие улицы мутно стекают в овраги.
В Тынде дождь,
и раскисшая глина на взлетной лежит полосе.
В Тынде дождь -
не помогут теперь ни чины, ни звонки, ни бумаги.
В Тынде дождь -
этот город сегодня закрыт, опечатан и заперт для всех.

В Тынде дождь -
обнажаются вечные льды, оголяются скалы.
В Тынде дождь -
что тут можем поделать двурукие, слабые мы?!
В Тынде дождь -
и под тяжестью рельс проседают и движутся шпалы.
В Тынде - дождь -
все три месяца дождь, от зимы и до самой зимы.

В Тынде дождь -
и какою тоской веет слово протяжное Тында.
В Тынде дождь -
так увидел тебя и нарек узкоглазый якут.
В Тынде дождь -
и конца этой песне, как серому небу, не видно.
В Тынде дождь - в мире дождь -
и над всею Землей небеса непрерывно текут...

В Тынде дождь -
это верно, хотя кое-что в нашей власти.
В Тынде дождь -
наши губы шевелятся, мерно и жарко дыша.
В Тынде дождь -
неприятно, конечно, но тысячекратно опасней,
если вдруг
под промозглым дождем
потечет и раскиснет душа.

В Тынде дождь...
В Тынде дождь...
В Тынде дождь...
В Тынде дождь., Всюду дождь!
Ну и что?!

22 августа - 1 октября 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На собственный уставясь пуп,
мне думать стало все труднее.
Тем более - опять евреи...
Когда покой они дадут.
          Гадючье племя, ей-же-ей,
          что больше давишь - то живей.

А взвесить трезво - дело в нас.
Ведь сами вывели породу:
щенками их бросаем в воду
и закаляем всех как раз.
          Гадючье племя, ей-же-ей,
          что больше давишь - то живей.

А наш народ - наоборот:
в своем стремленьи прокормиться
ленив, занежен, как патриций,
обильем всевозможных льгот.
          Гадючье племя, ей-же-ей,
          что больше давишь - то живей.

Нет, все же правда в этом есть:
права людей лишь развращают,
ведь вон евреи - выплывают,
а наших тонущих не счесть.
          А я вот выплыл, ей-же-ей,
          хоть и подлец, а не еврей.

26-27 августа 1969

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Забытое слово
мне слышится снова,
все снова и снова
забытое слово:
Земля Иеговы...
земля Иеговы.

По гулкой планете
проносится ветер,
проносится ветер
по круглой планете,
и кто же ответит:
а где твои дети?

Цепляясь корнями
за голые камни,
цепляясь за камни,
уходят корнями,
и почва под нами
полна именами.

Проклятое семя,
и где б ни осели,
и где б ни осели,
несчастное семя -
как будто на время,
хоть сто поколений.

И слышится снова
забытое слово,
знакомое слово,
гонимое слово -
земля Иеговы,
земля Иеговы!

9 мая 1974 - 23 марта 1976

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Хор:         Опять жиды диктуют, как нам жить.
             Из всех щелей полезли по Расее.
             Пора, пора по-новой их просеять
             и желтою звездой отметить: жид!

             Вон тот, который все привык считать -
             строчит ли песню или там рассказик, -
             пускай-ка прежде паспорт нам покажет,
             тогда увидим, стоит ли читать.

             Они считают: правда все решит!
             Они считают: главное - дать цену.
             Так пусть дают! А ну, катись со сцены!
             Еврей, который вылез, - это жид.

Романтик:    Как будто не конец восьмидесятых,
             а только что задушен пятый год.
             Разрешено пощупать виноватых,
             а тот, кто ищет, - он всегда найдет.

Хор:         Да что скрывать - и Ленин был еврей.
             На сколько был - на столько ошибался.
             А вспомнить, на кого он опирался, -
             тут ясно, что влияние кровей.

             И если кто-то в чем-то жидоват -
             повсюду лезет и во все суется, -
             слегка копнуть - и сразу же найдется
             прабабка, тетка или старший брат.

Романтик:    И лозунг есть - такой для сердца милый,
             он массой овладеть всегда готов.
             И станет он материальной силой:
             Спасать Россию - значит, бить жидов.

Хор:         Жиды, ну сколько нам от вас терпеть!
             К труду, в поля! В родном Биробиджане.
             А откровений ваших как не ждали,
             так и не ждем - ни прежде, ни теперь.

             Да, в чем-то Гитлер был неправ тогда!
             Но суть он понял: только путь, который
             ведет еврея через крематорий, -
             единственное средство от жида.

Романтик:    Увы, умолкло сладостное пенье!
             В тиши рабочих мест сокрылся хор.
             Но сохранилась сила впечатленья,
             и сердце бьется, бьется в упоеньи...

Автор:       И требует развязки разговор.

10-13 июня 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Перестройку начни-ка с себя,
на себе же ее и заканчивай.
А других ты давай не накачивай,
даже очень их сильно любя.

Потеряли мы ориентир.
Кто толкает вперед: Видишь зарево?
Ну а ты - чуешь, как пахнет жареным.
Это ты там горишь, это ты!

Кто-то тянет назад, как вперед,
и от мира стеной заслоняется,
жаждет власти и ей поклоняется,
и себя называет народ.

Да какой он народ - он фашист!
Лево, право -  нюансы, оттеночки.
Но гляди, как снимает все пеночки
у народа народный артист!

Может, пнуть Лигачева в ребро?
Может, Память размазать по стеночке,
а потом заявить напоследочек,
что мое с кулаками добро?

Нет, гражданской нам хватит одной!
Нас тридцатый молол уже спицами,
и с прицельной ухмылкой бандитскою
нас выщелкивал тридцать седьмой.

Да и Леню припомнить пора
со своею ватагой дворовою -
он оставил страну доворовывать
тем, кто громче всех крикнет ура.

Так что опыт у нас уже есть.
Что ж, повторим прошедшее в будущем.
И похвастаться сразу же будет чем...
Да вот запах - паленая шерсть...

Дорогой ты мой наш человек!
Я не знаю  д_л_я  в_с_е_х  направления,
но для каждого - знаю наверное:
это - вверх, дорогой, это - вверх!

Научились мы жаться и жать.
Что ж еще бы придумать такое нам?
Но осталась одна пустяковина:
и себя, и других уважать.

Нет, я сам не святой - знаю жизнь.
Но клянусь - откажусь от последнего,
если все... А из ряда последнего:
Ну так что ж ты - начни, откажись!

8-9 сентября 1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В ЦК наверняка скамейки не грохочут,
на плюше мягких кресел там отдыхает глаз.
Родная наша партия в крапиву сесть не хочет,
но хочет сделать вид, что попку обожгла.

И старые грехи едва признав сквозь зубы,
считает, что тем самым отмылась добела.
Но это не грехи - за нею трупы, трупы:
в подножье пирамиды вся страна легла.

Вчерашний генерал сегодня стал Главкомом.
Понятно, что у нас не мог им стать сержант.
Но чтобы новый блин не покатился комом,
на совести маяк, он должен курс держать.

При нищей-то стране в мильоны строить дачу,
супругу наряжать в алмазные огни -
не так здесь надо жить, и царствовать иначе,
такое может вор, но Лидер - ни-ни-ни!

Поднять народ легко - народ у нас доверчив,
но это - раз-другой, а третьему - не быть.
Веди, но помни - вниз нельзя катиться вечно,
и вот уж ищет глаз, кому же стекла бить.

Права пообещать - и правящей остаться.
И сесть - и не обжечь, обжечься, но не сесть!
Да  как  такому быть,  ну как  такому статься?!
Как  может серый  волк козленочка  не съесть?

Зачем перебирать затертые страницы
с надеждою найти в них новый поворот!
Не страшно уезжать к далеким заграницам -
куда страшней возврат в наш мир наоборот.

Где тот же самый всадник, только с новой плетью,
пришпорить хочет нас - привычного коня -
и чешет нежный зад: Ах люди, пожалейте!
Пофукайте ему. Но только - без меня.

24-28 марта 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не лампадка здесь чадит
трехгрошовая,
и не лампочка горит
стосвечовая -

Колыбель в углу стоит -
легче перышка,
по ночам она горит
ярче солнышка,

жарче жаркого огня -
Баю-башки! -
А задел-то ты меня
только краешком.

Голосок твой, говорят,
тише мышьего,
только мне он, как набат -
гром Всевышнего.
Баю-баюшки-баю,
Спи мой сладенький!
Не ложися на краю,
край покатенький.

Стебелечек мой растет -
не надышится.
Вот и весь тут мой расчет -
пусть колышется.

Боже, Боже, погляди
на него любя,
доктор, доктор, не ходи -
здесь не ждут тебя...

13 сентября 1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Решает все, конечно же, зима,
когда деревья вычерчены тушью,
когда снега заваливают души,
когда вся жизнь есть ожиданье жизни,
и для людского глаза неподвижны
вдоль времени скользящие дома.

Однажды дом на вираже качнет,
и те, кто прямо, - все поедут мимо.
И ты поймешь, что все неповторимо
(непоправимо - если быть точнее).
Картинка в памяти застынет, коченея,
а жизнь отсюда новый счет начнет.

Четвертого всю грязь свело на нет.
Зима вернулась к нам в начале марта
и превратила в контурную карту
гнилую землю в рытвинах и кочках,
и оказалось, - рано ставить точку,
поскольку не проложен первый след.

Как много обещает небо нам.
Но в этот день сбывались обещанья, -
настал конец эпохе обнищанья -
я знал, что жив, что кровь еще не стынет.
А пятого ты принесла мне сына,
и это был единственный обман.

Да будет долгой жизнь, что началась!
Да будет жизнь богатою и полной!
Сынок, богатство есть любовь, - запомни!
Любовь есть все! Конец нравоученью.
Но если в этом ты найдешь спасенье,
то, значит, - моя песня удалась.

Четвертого всю боль свело на нет.
Четвертого не тая падал снег.
А  пятого ты  родила мне  сына, -
и в этом корень песни и секрет.

14 марта 1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Начинается с немногого:
с мягких губ, закрытых глаз.
А дорога, сердце трогая,
вдруг под горку понеслась.
И всего-то - физзарядочка:
ножки вместе - ножки врозь.
А две души в обнимку рядышком, -
все-то в них переплелось
(все насквозь переплелось.)

Невозможней невозможного,
чтоб вот эти вот прыжки
в нашем теле растревоженном
так пустили корешки,
так проник балет немыслимый,
будто вовсе не балет,
будто в нем сокрыта истина,
без которой жизни нет
(без нее и жизни нет.)

И уж вовсе незаметные
ни в длину, ни в ширину,
две малюсенькие клеточки
там сливаются в одну.
И с нее-то, клетки-шельмочки,
начинается рассказ
не про каждого в отдельности,
а про нас с тобой, про нас
(да, теперь уже про нас.)

Что природою назначено -
достигается шутя.
Это после уж оплачено
будет жизнями дитя.
На руках, до неба выросших, -
вот он - боже, сохрани! -
стебелек, свеча, пупырышек,
но и ночи в нем, и дни
(наши ночи, наши дни.)

И чем дальше - удивительно! -
меньше дела до себя.
И не так чтобы стремительно,
но вращается Земля.
От весны к зиме вращается -
хоть успеть поплакать всласть.
Это жизнь моя кончается,
а сыночка - началась.
(это жизнь во мне кончается,
а в сыночке - началась.)

4 июля - 9 октября 1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночь опускается, глазки слипаются,
месяц над крышей плывет.
Мама над детской кроваткой склоняется,
руку на лобик кладет -
сон для сыночка зовет.

Видишь, спешит, кувыркаясь и падая,
к нам золотой паучок.
В лапках его многоцветною радугой
легкая нитка течет.

Тронь его пальчиком - он  не боится,
послушай неслышимый звон.
Здесь что захочется - то и случится,
и все называется сон.

Вот и натянута рамкою радуга
по четырем сторонам.
Чем нас с тобою сегодня порадует
этот волшебный экран?
Что там откроется нам?

Катится, катится слон на колесиках,
рыбка с мотором летит.
Мишка лохматый на лодке проносится,
кот на дуделке свистит.

Ну, наконец-то! Пыхтя паровозиком,
на самосвале верхом -
кто же там едет - в руке пистолетик,
включенный фонарик - и лопнувший шарик,
цветной календарь - и сестренкин букварь,
и заячья лапка - и папина тапка,
и маленький кубик по прозвищу рубик,
куда ж карандаш? А за щечку - куда ж!
как птички на ветке - соседки-конфетки,
ну как же тут быть - ничего не забыть?
Какой замечательный сон!
И сверху всего - телефон.

...Быстрыми лапками рамка сомнется,
слетит паутинкой с лица,
только улыбка на нем остается,
как солнечный блик на листах,
в луче золотая пыльца,
льющийся свет без конца.

10 ноября 1985 - 7 февраля 1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В детской комнате сейчас покой и сон.
Снова маленьким хотел бы стать я сам.
Целый вечер что-то рисовал мой сын.
На полу листки белеют здесь и там.

Я беру листочек в руки просто так.
Дело к битве, но пока еще не бой -
нарисован краснозвездный грозный танк
с очень длинной паровозною трубой.

Пятилетнему конструктору все впрок:
- Папа, могут танки ездить под водой?
Ну не рыбой плавать, а ползти, как рак?
- Могут, только нужен воздух для людей.

Вот еще листок, и тоже наугад.
Сердце стукнуло и покатилось вниз.
Повторяется мой сорок третий год:
наши немцев бьют, и дымом пахнет лист.

И кругом победа, и погибших нет.
Эй, сдавайся, кто пока еще живой!
Нет, не надо больше нам таких побед --
до сих пор не умолкает бабий вой.

Десять наших полегло, а их - один.
Вся история качнулась - вот так счет!
Не хочу, чтобы когда-нибудь мой сын
стал бы фишкою в игре с названьем щит.

В этих играх развлекаются вожди,
генералы могут маршалами стать.
Сыновья уходят в землю, как дожди.
Но зато мы наблюдаем результат.

Побежденный едет к нам поесть икры,
занимает в Интуристе номер люкс.
Победитель знает правила игры,
и ему по поведенью ставят плюс.

На скамеечке вокзальной по три дня,
но зато готов с оружием в руках
защищать такую жизнь, а про меня
говорить, что я на службе у врага.

Где же враг - пора понять уже давно.
Что за щит и от кого - спроси в упор.
Нет,  сынок,  им нравится  крутить кино,
где все роли им разметил режиссер.

Русокудрый мой, но жизнь у нас одна.
На кино ее потратить - просто жаль.
Ну а тот из них, кому нужна война,
пусть играет в танки и иную шваль.

А война нужна, чтоб нас держать в узде,
чтобы каждому, кто разумом не слеп,
по закону, принародно и везде
можно было в рот вогнать свинцовый кляп.

Оглянись, мой мальчик, здесь ты родился.
Постарайся все запомнить хорошо,
чтобы, повзрослев, ты мог ответить сам -
почему отсюда папа твой ушел.

Есть, конечно, у меня отцовский долг,
и его я понимаю только так:
нарисуем вместе, но не танк, а дом.
А войны не будет, раз мы стерли танк.

31 мая - 3 июня 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как все помнится - так и было,
хотя лучше б то было во сне:
ты не поровну хлеб делила,
отдавая большее мне.

И выхватывает коптилка
или памяти тонкий луч
с кожей смерзшиеся ботинки
и алмазный иней в углу.

В свете пляшущем тени пляшут:
мальчик, женщина... (В горле ком.
Осторожно, никто не плачет.)
Мальчик мучается с чулком.

Ну конечно - ни к черту память!
Вон же валенки, возле ног.
Но до ужаса не отлипает
насмерть вросший в ступню чулок.

Ты согреешься - он оттает.
Ну не бойся так, не дрожи.
Вон конфетки тебе остались.
- А твоя где? - А я уже.

Ту конфетку, батончик, мама,
я теперь бы... Ах нет, не то.
И лежит поверх одеяла
ватой стеганое пальто.

Все подробности, все детали -
четко так, что сойти с ума.
Как под вспышкою моментальной:
лица белы - в глазницах - тьма...

...Пискаревских костей ступени...
У которой - перед тобой
опуститься мне на колени?
У любой, сынок... у любой.

1974 - 27 января 1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не глупо ли прощаться с тем, что было
Ведь прошлое оно всегда при нас
И все, что отболело и остыло
Все в памяти, пусть было только раз.

Простимся с тем чего уже не будет
Прощай богоподобная Бриджит
И все для нас несбывшиеся люди
Которым наш восторг принадлежит.

Прощайте пляжи Рио ди Жанейро
Невиданный благославенный край
Прощайте фрески, что писал Сикейрос
Не знающий меня Париж прощай.

Прощай порядочный туманный Лондон
Где как один писатель говорит
Под бомбами Отелло шел, а впрочем
Россию этим трудно удивить.

Перечислять боюсь не хватит жизни
Прощай мне не знакомая земля
И все меня любившие в Отчизне
Кого до смерти не узнаю я.

Без убежденья здесь поставим точку
Прекрасен снег над старою Невой
Представимте что он такой же точно
Над Сеною и Темзой, Боже мой.

Всего милей родимый дом в сравненьи
С чужим, об этом сказано давно
Покажется приметой отклоненье
Да сравнивать, о жалость, не дано.

Утешимся березовою рощей
С листом осенним разделив печаль
Жаль не того, что нет, а то, что проще
Любить, что под рукой, вот это жаль.

  (земля-те места на Земле,где никогда не
   придется бывать.)

15-18 января 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Белая, как сон, во сне моем бежит дорога.
И светла она, и от нее земле светло.
Только иногда во сне догадкой сердце дрогнет -
Это ж снегом черную дорогу замело.

Все белее сон - ни пятнышка кругом, ни тени,
Хоть сначала жизнь пиши, а вот и край листа.
Так с чего ж начнем, на белые упав колени,
Белою рукой по белым проведя вискам.

Сон такой, что можно краску выбирать любую
И любого цвета вычертить себе судьбу.
Оглянусь на все, чем жил, и вдоволь налюбуюсь,
Руку с кистью наугад макну куда-нибудь.

Легкие штрихи один с одним ложатся рядом:
Вот мой дом, семья, а вот они - мои друзья.
Вот страна, вобравшая и боль мою, и радость.
И, конечно, тот стоящий сбоку, - это я.

Как подробен сон и как он скуп на перемены -
Ни лица, ни точки лишней здесь не посадить.
Прожитая жизнь - она одна и непременна.
А судьба - как раз и есть все то, что позади.

Южный ветер налетел, дыша теплом и гнилью,
И растаял сон, и обнажил дорогу снег.
Цвет руки, одежды цвет - такие, как и были.
Только цвет волос таким остался, как во сне.
  

29 октября - 5 ноября 1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда качается в ночи вагон,
И буквы падают и вкривь, и вкось,
Мелькнет заснеженный пустой перрон,
И не понятно, отчего мы врозь.

Тепло руки и холодок щеки
Нести по жизни через тыщи верст
И прогреметь над пропастью реки,
И вдруг понять, что это значит - врозь.
        Еще ты можешь сохранить
        Едва натянутую нить,
        Но вот толчок, последнее касанье,
        Сорвутся пальцы с рукава,
        Взметнутся со щеки слова,
        Еще согретые твоим дыханьем...

Пространство, вот он главный враг двоих,
Страна неверия, снегов и лет.
И что сегодня разделяет их
Придется завтра им преодолеть.

И холод слов, и недоверье глаз,
И расстояния тут не при чем.
Нас разделяет только то, что в нас,
Что серой тенью встало над плечом.
        Благословен да будет дом
        Стоящий верой и трудом,
        Куда всегда нас возвратит дорога.
        Да разойдется серый мрак,
        Да не коснется тихий враг
        Дыханьем ревности его порога...

Когда качается в ночи вагон
И не приходит долгожданный сон...

16 февраля - 30 марта 1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.