Cm    G7           Cm
Во дни разлук и горестных сомнений,
           Ab                Eb
как нам писал из Франции Тургенев,
C7       Fm                Cm
Не надо слез и горьких сожалений...
     D7                          G7
она уехала с другим купаться в Крым.
          Cm             G7        Cm
Я в это время по тайге, как аллигатор,
         Ab          B        Eb C7
несу громадный щелочной аккумулятор,
           Fm                 Cm
В груди молотит, словно перфоратор,
         D7                 G7
но я молчу и напеваю про себя:

          С                             Dm
        Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
          G7                             С
        Кто-то другой ей наливает Цинандали.
          C7         Fm
        Твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой
           С                 Dm  G7     Cm
        и нежно поет ей это дивное  танго.

Он был простым и скромным аллопатом,
я, впрочем, путаю - скорей, гомеопатом,
А если даже и паталогоанатом,
то все равно у них всех денег до хрена.
А я кукую от зарплаты до аванса,
изобретаю вечно чудеса баланса
И в состояньи гипнотического транса
я у окошка кассы напевал:

        Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
        Кто-то другой ей наливает Гурджаани.
        Твердой рукой он бутерброд ей мажет красной икрой
        и нежно поет ей это чудное танго.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко.
На пляже млеют сталевары и доярки.
Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки,
тихонько кушает протезами шашлык.
Меня трясет и зуб на зуб не попадает,
по вертолету только челюсти летают,
а временами и сознанье пропадает,
а в животе от голода ревет:

        Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
        Кто-то другой ей льет в бокал Вазисубани.
        Твердой рукой он бутерброд ей мажет просто икрой
        и нежно поет ей это страстное танго.

Зачем, зачем я не пошел в гомеопаты
и не послушался ни мамы и ни папы,
А угловатые мозолистые лапы -
не для ее покрытых солнцем плеч.
Энцефалитные на мне резвятся клещи.
Я не скажу, чтоб я любил такие вещи.
В желудке чистая вода ритмично плещет.
И это все. Но я не плачу, а пою:

        Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
        Кто-то другой ей льет в бокал Напареули.
        Твердой рукой он бутерброд ей мажет...
        и нежно поет ей это южное танго.

Усть-Орда - Улан-Удэ,
лето 1982

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне часто видится во сне
Среди скитаний,
Как парусник - белей, чем снег,
Бредёт в тумане.

И я - как прежде молодой,
И сон мой странен,
И над продрогшею водой -
Звезда в тумане.

Во сне печаль моя горька -
Как соль на ране...
И слабый проблеск маяка
В седом тумане.

И за кормою пенный след,
И скрип бизани.
Уходит парусник во сне
Звездой в тумане.

Так жизнь, как капля на весле,
Блеснёт - и канет,
Как этот парусник во сне
Звездой в тумане.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        В.Буданову

  Em                            Am
Опять зима - и все, как мир старо.
    D7                     G   H7
Бесшумно, в полусумраке аллей
  Em                       Am
смирительной рубашечкой белея,
  Em              F#7 H7    Em
идет снежок - рассеяный Пьеро.

Чернеет взвод продрогших тополей
у станции, в почетном карауле.
Огни последних поездов блеснули,
как пригоршня тускнеющих углей.

Крадется без дороги, наугад,
морозный вечер под руку со снегом.
Как два зека, измученных побегом,
они бредут куда глаза глядят.

Итак, они идут через поля,
которым не видать конца и края.
Как белый снег над крышей пролетает,
здесь пролетела молодость моя.

Благослови, Господь, мой бедный стол.
...Дрожит свеча. Вот Кровь Твоя и Тело.
Как быстро время жизни пролетело,
как календарь, листочек за листом.

А ровно в полночь старое кино
про маленькие праздники из детства.
И пахнет хлебом, и тепло на сердце.
...Все было так недавно и давно.

Сургут,
1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                      Храни меня, мой добрый гений.
                         (А.С. Пушкин)

Мой добрый гений полевой,
Храни меня от бед случайных,
От злого глаза, слёз печальных
И разговоров за спиной.

От ветров стылых на тропе,
В пути застигнувшей метели,
И чтобы песен мне не петь,
Где песен слушать не сумели.

Мой добрый гений, огради
От дружбы грубой и фальшивой
И пусть всегда, пока мы живы,
Не будет холодно в груди.

А в час полночный сохрани,
Ты мой невидимый дружище,
От ножика за голенищем
И просто пьяной болтовни.

И пусть не будет нас с тобой
Среди зажравшихся и сытых...
Не забывай меня в молитвах,
Мой добрый гений полевой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Посвящается А.Твердохлебову

Расстреляный дождями крест,
Земная пыль чужих скитаний,
Земля несбывшихся надежд,
Страна утраченных желаний.

Печальны дальние края,
Тоска, как капля, камень точит...
Цыганка пестрая моя
Мне дом казенный напророчит.

Под звон поверок лагерей
Пролягут долгие разлуки.
Под крик мордовских егерей
И пересылок перестуки.

Расстреляный дождями крест,
Земная пыль чужих скитаний...
Земля несбывшихся надежд,
Страна утраченных желаний.

1976

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как просто мы живем, не ведая забот
Проходим без дорог по городам и весям,
Простую водку пьем, балдеем не восход
И не считаем осеней и весен.

Нам все до фонаря, плевать на встречный план,
Лишь только кайфу больше и покрепче!
Давай Высоцкого! Давай про Магадан!
Еще стакан - и вот уже полегче.

И день, и ночь окурки сигарет
Чадят в томате гнусно и постыло.
Плевать на все, плевать на целый свет!
Давай Высоцкого, про братские могилы,
Давай про могилы!..

И вот уже сымаем пиджаки...
Зашкалил стаконометр на рыле...
Мы все споем: про бокс и про коньки,
Налей еще портвейну из бутыли!
Давай его, портвейну из бутыли!

Дрожит в окне предутренняя медь...
Геологи - рубахи, работяги,
Давай не будем больше песен петь,
И наливай последнюю спиртяги,
Давай не будем больше песен петь!

Как просто мы живем, не ведая хлопот,
Проходим без дорог по городам и весям,
Простую водку пьем, балдеем не восход
И не считаем осеней и вёсен.

1976-77

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нас с каждым годом давит груз потерь
И Родины тяжелая рука.
Давай тебе спою, а ты поверь,
Что мы не доживем до сорока.

Знаком нам скрип засовов и дверей,
И обыски, и ссылки, и срока,
И письма из далеких лагерей.
Ну разве нам дожить до сорока?

Мы не ведем подсчета наших бед,
Но, Господи, дорога так узка...
Шаг в сторону - считается побег!
И мы не доживем до сорока

1979-85

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты видишь, как свеча стареет от огня,
Ее приходит срок - погибнуть без отваги.
Последних три луча бросает на меня,
На черное перо и белый лист бумаги.

Знакомая тоска по брошенным местам,
Оставленным друзьям и переулкам старым,
На вымершей реке замшелых три креста
Да чей-то странный след за низким перевалом.

Подгнившие столбы забитых лагерей,
Колючая змея на опустелой зоне.
А выбритые лбы не смотрят из дверей,
Не пухом им земля, а ледяные комья.

И чертит надо мной зловещие круги
Полярная сова с глазами, словно фары.
Спецлагерь Коогустаах - убежище пурги,
Что означает место, где живут гагары.

1972

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вспоминайте меня иногда,
Если я вам присниться сумею
Когда меркнут огни в городах
И становятся ночи длиннее.

Вспоминайте меня, если вдруг
Станет грустно и страшно немного,
Когда сиплое пение вьюг
Заметает дома и дорогу.

А когда вам светло у стола
И не слышно осеннюю вьюгу, -
Пожелайте немного тепла
Своему запоздалому другу.

Не забудьте и просьбу мою:
Если пустят гитару по кругу,
Я услышу, и вам подпою
Под глухую осеннюю вьюгу.

Низко стелется дым от костра
И деревья прильнули друг к другу.
Где-то слышится звук топора,
Ветры ходят по вечному кругу.

Под шугой леденеет вода,
Вертолеты уходят и птицы.
Вспоминайте меня иногда,
Если я вам сумею присниться.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    C                       Dm
А вся страна расцвечена и флагами волнуется,
    G7                             C
Давно уж люди верные назначены кричать:
       E7                                      F
Да здравствует правительство, и будь здорова партия
   Dm                        G7
И наша власть советская - качать ее, качать!

И минимум повысится, а максимум понизится,
и все-то будет здорово, совсем, как у Фурье.
Наверно, будет вскорости большое облегчение,
и яйца будут дешевы, почти как при царе.

Кричат Ура! рабочие, кричат Салют! колхозники,
одни интеллигентики простую водку пьют,
сидят себе тихохонько на дачах и по комнаткам,
ругаются нематерно и песенки поют:
Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой...

1960-61

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Привет вам из Вилюйской синеклизы!
Сюда не нужно специальной визы,
Сюда не нужно ксивы из ОВИРа,
Такой дыры нет - обойди полмира.

Июнь, еще июль - уже не лето.
Я не видал такого винегрета.
Бичи, Грачи, нацмены, пьянь и просто шкеты,
Бери мольберт и с них пиши портреты.

С утра здесь бродят пьяные ацтеки,
А между ними вохровцы и зеки.
Здесь не куют, не сеют и не пашут,
А только дрыном с колокольни машут.

И мерзлота - на глубине полметра,
А по-большому ходят здесь до ветра,
А ветер дует, и все время в спину.
Видали вы подобную картину?

Ну, вот и все - пора кончать куплеты,
Которые вам были здесь пропеты.
Так мы вас ждем, сюда не нужно визы.
Привет вам из Вилюйской синеклизы!

1976

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще одна ночь не ответит,
Тоска разгорается в боль.
И пляшет на сером рассвете
В железной печурке огонь.

Не видно дымов от кочевья
В белесой предутренней мгле...
Как взвод отступивший, деревья
Стоят, примерзают к земле.

Так стало жить невмоготу,
Так непрерывно душу давит,
Что жизни этой маяту
Почти что хочется оставить.

А с наступлением весны
Бежать по северным пределам
И видеть то же, те же сны,
И делать дело между делом.

Бросать к утру золу костров,
Ласкать собак, во всем послушных,
И слушать крики каюров,
К твоим печалям равнодушных.

И по тайге весь день кружить,
Ступать по оловянным лужам...
Так непереносимо жить
В стране, которой ты не нужен.

Нас ждут мордовские леса -
Таков, увы, итог печальный.
И в хоре песни величальной
Потонут наши голоса.

...Стихает вчерашняя вьюга
И тонет в снегах без дорог
За кромкой Полярного круга
Глухая река Оленек.

1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Стаканчики граненые, гитары переборы,
Яна, Индигирка, Лена и Вилюй.
Пролетела жизнь, как московский скорый.
Что ты хочешь, Вова? Пей и не балуй!

Все мы, бедолаги, ходим под законом, -
на Руси зарока нету от тюрьмы.
И просторы пахнут крепким самогоном
от Москвы до Бреста и до речки Колымы.

Радость нам вливают внутривенно и подкожно,
если нету мяса - это не беда.
Ох, как нас упрятали - крепко и надежно -
в эти бастионы мира и труда!

Вся страна на вахте: валим, пилим, сеем.
От зека до министра наших с вами дел.
Сколько ни воруют - держава богатеет.
Лично я, ребята, не разбогател.

Если же собраться и что было духу
заорать надсадно через всю страну,
и услышишь тихо, еле слышно уху:
- Не старайся, Вова, не гони волну.

1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Em                    Am
  Где уж нам выбирать,
D7               G
  кто командует нами?
        Am       H7      C  E7
  Мы устали без цели скакать
        Am        D7       G
  и терзать скакунов каблуками.
        Hm      E7       Am
  И по белым дорогам Земли
        D7            G
  нас уносят веселые кони.
         Am       H7               C
  Что мы ищем? Кого? И от дома вдали?
        Am            H7
  От какой убегаем погони?

         Em           Am
Сколько можно еще убегать?
        D7             G     E7
И дыханья коней не хватает...
          Am       H7
Скоро ль кончится ночь?
                   C
Скоро ль будет светать?
       Am                  H7
Слава Богу, как будто, светает!
Рассвело. И правы - не правы,
видишь, пляшет огнем с поворота
от прищуренных глаз из травы-муравы
черный ствол пулемета.

...Прошуршит ковылем, чабрецом
ветерка умирающий шепот.
Ты упал и, навылет пробитым лицом,
не услышишь умчавшийся топот.
Мы не можем никак сосчитать,
кто пропал, кто ушел от погони.
Вот еще поворот, сколько можно скакать?
Нас уносят веселые кони.

Усть-Орда
1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Желтою лампой сияет луна
В мягких ночных небесах.
В Африке дремлют три белых слона,
Птички сидят на ушах...

Птички сидят на слоновых ушах
И, разумеется, спят,
Только не спят крокодилы в кустах,
Тихо кого-то едят.

А за Великой Китайской стеной
Дяди китайцы храпят.
В речке Ян Цзы с голубою водой
Лодки подводные спят.

Много на свете различных чудес,
Сразу нельзя сосчитать,
Где-то на улице пьяный балбес
Песенки начал орать.

Желтою лампой сияет луна
В мягких ночных небесах.
В Африке дремлют три белых слона,
Птички сидят на ушах...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Посвящается Н.Я.Мандельштам

Оплывает свечка на шандале,
Век больной темнеет из окна.
На людьми измученном вокзале -
Запахи карболки и вина.

Пронесется тенью ошалелой
Птица, не нашедшая гнезда.
И пронижут воздух онемелый
Огненною строчкой поезда.

Пропоют татарские гармошки,
Всхлипнув за подкрашенной рекой...
Спят в своих каморках банкаброши.
Сниспошли им, Господи, покой...

Струнино. Сто первый километр.
Поезд из Москвы на Воркуту.
Ни вздохнуть, ни крикнуть - только ветер
Черную толкает пустоту.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Мело, мело по всей земле...
                        (Б. Пастернак)

Вчера мело с утра до ночи,
С утра еще сильней метет.
Как сумасшедшая, хохочет
Метель три ночи напролет.

И белой пылью сеет ветер
На лес, на пашни, на луга...
Скорее прочь, сказаться в нетях,
Бежать, удариться в бега.

Бежать... Куда? Одно и то же
И там и здесь, напев простой.
Ведь так до жути все похоже -
До буквы, строчки, запятой.

И от трибуны до кружала
Доносы, ложь, вода речей...
Моя родная сверхдержава
Чинуш, торговцев, трепачей.

А на снегу, как на странице,
Еще не тронутой пером,
Ночами мне все чаще снится:
Кого-то рубят топором.

Равнины без конца пустые.
Тоска до скрежета зубов...
Мы похоронены в России,
В голубизне ее снегов.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мой дед Григорий родом из Одессы,
моя генеалогия проста.
Пускай струна завьется мелким бесом,
попробуем мелодию с листа.

Дед выстроил у моря халабуду
с еврейским здравым смыслом, без затей,
и бабушка, послушная Талмуду,
родила много дедушке детей.

А папа, Лев Абрамыч, был из Польши.
Капиталистов видя всех в гробу,
он был тогда известный всем подпольщик,
в Одессе вел подпольную борьбу.

Там были интересные моменты,
смешалось все: виват, банзай, ура,
Чека, Деникин, Троцкий, интервенты,
налетчики, маркеры, шулера.

Разрушили весь мир до основанья.
Кто был никем, так и живет никем.
Все кончилось на Тихом океане,
но началось, как в песне, а затем...

И тут, когда пошла такая пьянка,
и в ход пошел последний огурец,
тут вылез, словно бледная поганка,
товарищ Сталин - наш родной Отец.

...И по этапу двинулись: врачи,
баптисты, прокуроры и эсдеки,
крестьяне, работяги, скрипачи,
князья, народовольцы - словом, зеки.

Их всех не сосчитать. Ответ простой:
мы знаем, кто играл в игрушки эти.
И Лев Абрамыч сгинул под Интой,
но дело сделано, и я на этом свете.

Я пережил две малые войны,
одну Великую (за все спасибо маме),
штук семь руководителей страны,
пять по рогам и ссылку в Казахстане.

Я реабилитирован навек,
я эту справку в рамочке повесил...
Гуляют вьюги, заметает снег,
над мертвым лагерем ни говора, ни песен.

И вот теперь у света на краю,
где под ногами мечется поземка,
на белой зоне у ворот стою
и песенку для вас пою негромко.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Однажды - это не похоже
ни на меня, ни на других -
я вдруг задумался, затих.
И пробежал мороз по коже.

В истории российской мысли
полным-полно смешных затей:
то вдруг по заднице плетей
дадут, чтобы мозги не скисли,

то дыбой потчуют в допросной,
то расстреляют в декабре...
Кто спит в Донском монастыре,
кто - без креста, в земле морозной.

Позднее тоже было скверно,
но не лишали живота -
сошлют в хреновые места,
накажут, так сказать, примерно.

Когда же нечем стало крыть,
то долго в колокол звонили
и натурально разбудили,
но лучше б было не будить.

Все было, не было - порядка,
бросали бомбы, шли в народ
и звали всех идти вперед,
и резали не только правду-матку.

Потом - войною брат на брата,
отец на сына, сын - на мать.
Давай рубить, крушить, стрелять!
Давили умных, жгли богатых.

Потом лупили по своим,
чтобы чужие нас боялись,
и постепенно доигрались:
все кончилось тридцать седьмым.

Теперь немного стало тише -
сиди и грейся на печи.
Поквакал в тине - и молчи,
и жди, пока прикажут свыше.

Но и теперь - хлебнешь немножко,
чирикнешь что-нибудь в углу,
и вот - пожалуйста к столу,
и по этапу, на морошку.

И стало пусто в голове,
и мыслей нет - одни химеры.
Где мерли революцьонеры,
коэффициент один и две.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Посвящается Ю. Романюку

Один философ в туалете,
Страдая от больших потуг,
Сказал: Возможно, наши дети
Избавятся от этих мук.

Ну и полезли все из клети
И наломали кучу дров:
Пусть нам хреново, наши дети
Пребудут в лучшем из миров.

Давно известно, сказки эти
Дойдут до Страшного суда,
Но, безусловно, чьи-то дети
Получат все и без труда.

А нам - то пряники, то плети...
Спаси нас, Бог, от трепачей.
От суеты на этом свете,
Районных лечащих врачей,

От дядей, тыкающих пальцем,
От злобы, ханжества спаси
Меня, детей, друзей-скитальцев
По всем дорогам на Руси.

Не на лафете канем в Лете,
И бабки лабухам вручат,
Нас отпоют все те же дети
И сопли вытрут у внучат.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И в Греции и в очень Древнем Риме
(Медлительна истории клюка)
Графа в анкете не был ли судимым
Известна очень многие века...

Ах, скольких после прений увозили,
А скольких тихо брали за штаны,
Четвертовали без анестезии
За критику политики страны.

И наша деревянная держава
Не одобряла мнений большинства,
И на колы охальников сажала
Простая феодальная Москва.

Да, кровушки попили по России,
Но были все не ягодки, цветки,
Не грянули пока тридцать седьмые
И прочие веселые годки.

Ведь было время - знаете, какое...
Я глуп тогда, конечно, был и мал,
И как-то мне не верилось в плохое,
Но кое-что и я тогда видал...

Я снова вижу красные вагоны,
Я слышу звон кандальный буферов...
И миллионы, брошенные в зоны
Врагов народа, то есть фраеров.

Так сколько их осталось безымянных
Там, где ни широты, ни долготы,
Под крики вертухаев полупьяных
В полях бескрайних вечной мерзлоты?

...И помню голубого цвета ели,
Взлетевших в небо стаи голубей,
Когда он в серой маршальской шинели
Усталым шагом шел на Мавзолей.

Когда бормочут некие эстеты
О Сталине, о славе, в их словах
Я чувствую затылком пистолеты
Полковников, не помнящих родства.

Но и теперь до сути не добраться,
И хоть дорога к истине узка,
От осуждения до реабилитаций
Значительно уменьшились срока.

1986-87

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бывает так: бессрочный арестант
Вдруг перестанет высекать зарубки
И, опустив израненные руки,
Заплачет и поймет, что он устал

Ловить шаги охраны на посту,
Следить, как меркнет свет в глухом оконце,
И как, последний раз блеснув на солнце,
Погаснет паутинка на лету.

Считать шаги, и по диагонали
Пространство клетки мерить, а к утру
Услышать крик вороний на ветру
И звон ключей, и скрип дверей в централе.

И пролетит, как кони по стерне,
Вся жизнь, как сон пройдет перед глазами.
И он не разобьет висок о камень,
А сделает зарубку на стене...

Все так похоже, я пою друзьям,
Стихи своей любимой посвящаю
И жду команды Выходить с вещами!,
И все пишу. Зачем? Не знаю сам.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шуршит полынь, бесплотна и легка,
За стенкой глинобитного барака.
В алмазных берегах Молочная река
Течет из века в век по морю Мрака.

Ползет кизячный дым, поет собака,
Как муэдзин на башне минарета...
И странный свист. Не то из фуги Баха,
А может, от стрелы из арбалета.

Аул уснул. Нигде не видно света.
И воздух черный плотен и горяч,
Что не уснуть до самого рассвета.
...И снова за аулом чей-то плач.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В лесах смоленских да под Вязьмой
Свинцовый дождичек во ржи.
...Братишка мой в рубашке бязевой,
Убитый пулею, лежит.

И в гимнастерочке зеленой,
В пилотке с красною звездой,
Незнавший женщин, несмышленый,
Теперь навечно молодой.

Ах, сорок третий, сорок третий,
Проклятый сорок третий год,
Когда убитый — каждый третий,
Когда и взвод — уже не взвод.

А после боя, на поверке
Хрипит усталый старшина,
Когда солдатская манерка
За недосчитанных полна.

...Потом схоронят под пробитой
Чужими пулями сосной.
С последним словом замполита
Их путь окончится земной.

Под залп за мальчиков-военных
Хлебнут казенного вина.
За всех невинноубиенных —
Так тихо скажет старшина.

В лесах смоленских...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я вижу мертвых и живых,
Зима. конец сороковых...
Вот и сто первый километр,
Весь — как в кино, за метром метр.

Я вижу серое белье,
Под серым небом — воронье,
Бараков черное каре,
Где очень просто умереть.

Здесь могут ржавое перо
Воткнуть под пятое ребро...
А по углам крысиный писк
И детский крик, и женский визг.

Нытье гармошки за рекой.
Как одинокий волчий вой.
Здесь хриплый клекот блатарей
Из мариинских лагерей,

Из Джезказгана, из Инты
(Ни широты, ни долготы. )
Здесь ВОХРы лай на проходных
И вереницы доходных,
И тяжкий шелест тысяч ног,
Идущих отбывать оброк...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.