Все больше нежности и хмеля,
все больше мягкости и дремы
в ночном блуждании метели
в округе улиц, в круге дома.

Все ближе давняя усталость,
все неразборчивее бледность
одной дороги, что осталась
тебе на бедность.

По ней, печаль обняв за плечи,
любовь задумчиво ступает,
найдя единственную встречу,
не засыпает.

И невозможно отогреться,
уснув в предутренней метели.
И для единственного сердца
нет колыбели.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Седого моря соленый дух,
За мысом зеленый закат потух,
Тризной Тристану поет пастух -
О, сердце! Оле-олайе!
Ивы плакучей пух!

Родимая яблоня далека.
Розово спит чужая река...
Ни птицы, ни облака, ни ветерка...
О, сердце! Оле-олайе!
Где же твоя рука?

Угрюмый Курвенал умолк, поник,
Уныло булькает глохлый родник,
Когда же, когда же настанет миг,
О, сердце! Оле-олайе!
Что же твой голос сник?

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Поезд качается, поезд
вьется вдоль снежной равнины,
словно веревочный пояс,
ветром попутным гонимый.

Ниточка вьется из дома,
в узел грозит затянуться.
Трудный исход из содома,
можно ли не оглянуться?

В воздухе привкус разлуки,
дыма табачного запах.
Флейты невидимой звуки.
Поезд уходит на запад.

Зябко в купе утепленном,
маятно в тамбуре шатком.
Профиль в окне застекленном,
как продолженье ландшафта.

Станции княжеств удельных,
версты, заставы, погоны...
Млечный мотив колыбельных
над изголовьем вагона.

После прощанья в вокзале
думать о будущем поздно.
В этой дорожной опале
душенька плачет бесслезно.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин
И мглой, и холодом, и вьюгой.

В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен.
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен.

Несчастлив тот, кого, как тень его,
Пугает лай и ветер косит,
И беден тот, кто сам полуживой
У тени милостыню просит.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер ли бережно вербу мою
клонит к воде или ветви так зелены?
Долу склонюсь, потому что - люблю.
Вытянусь ввысь, потому что - так велено.

Медленно воду забвения пью.
Листьев и рук неразрывно сплетение;
долгую жизнь принимаю свою
так же, как свет принимает растение.

Что б ни случилось со мной на веку,
быть мне живым новорожденным деревом.
В диком краю, и в цвету, и в снегу -
верба моя или вера над берегом...

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль.
Еще несчастных, просящих хлеба,
Никому не жаль, никому не жаль!

И над заливами голос черт
Пропал, развеялся в невском сне.
И дикие вопли: Свергни! О, свергни!
Не будят жалости в сонной волне...

И в небе сером холодные светы
Одели Зимний дворец царя,
И латник в черном не даст ответа,
Пока не застигнет его заря.

Тогда, алея над водной бездной,
Пусть он угрюмей опустит меч,
Чтоб с дикой чернью в борьбе бесполезной
За древнюю сказку мертвым лечь...

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пришел издалека жених и друг.
Целую ноги твои!
Он очертил вокруг меня свой круг.
Целую руки твои!

Как светом отделен весь внешний мир.
Целую латы твои!
И не влечет меня земной кумир.
Целую крылья твои!

Легко и сладостно любви ярмо.
Целую плечи твои!
На сердце выжжено твое клеймо.
Целую губы твои!

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если б, как прежде, я был горделив,
Я бы оставил тебя навсегда;
Все, с чем расстаться нельзя ни за что,
Все, с чем возиться не стоит труда, -
Надвое царство мое разделив.

Я бы сказал: Ты уносишь с собой
Сто обещаний, сто праздников, сто
Слов. Это можешь с собой унести.

Мне остается холодный рассвет,
Сто запоздалых трамваев и сто
Капель дождя на трамвайном пути,
Сто переулков, сто улиц и сто
Капель дождя, побежавших вослед.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В золоченой утлой лодке
По зеленому пространству,
По лазури изумрудной
Я ждала желанных странствий.
И шафранно-алый парус
Я поставила по ветру,
У кормы я прикрепила
Вешний пух пушистой вербы.

На расплавленном просторе -
Благостно и светозарно,
Но одна я в легкой лодке:
Сестры, братья - все попарно.
На престоле семистолбном
Я, как яхонт, пламенела
И хотеньем бесхотенным
О Тебе, Христос, хотела!

Говорила: Беззаконно
Заковать законом душу,
Самовольно ли, невольно ль,
А запрет любви нарушу!
Расковались, оборвались
Златокованны цепочки...
Неужель, Отец, не вспомнишь
О своей любимой дочке?

Солнце вверх летит, что мячик...
Сердцем быстрым холодею...
Ниже, ниже... видны горы...
Тяжелею, тяжелею...
Прорасту теперь травою,
Запою водой нагорной,
И немеркнущее тело
Омрачу землею черной.

Вот, дышу, жених, и помню
Про селения благие,
Я, распятая невеста,
А зовут меня - София!

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это буду не я, это будут лоскутья молитвы.
Или крылья птенца, или легкий полет мотылька.
И еще будут все мои мысли травой перевиты,
Как травой перевиты побежки букашки, жука.

И лоскутья молитвы за пазуху ангел припрячет,
А потом развернет их на небе – сей свиток святой:
Вот, Господь, посмотри, как живая душа его плачет!
Это тот, кто без Бога остался в миру сиротой.

2001

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Среди ночных и долгих бдений
И в ежедневной суете
Невидимый и легкий гений
Сопутствует моей мечте.
Нежданную шепнет строку,
Пошлет улыбкой утешенье
И набожному простаку
Простейшее сулит решенье.
И вот небедственны уж беды,
Печаль забыта навсегда,
И снятся новые победы
Простого, Божьего труда.
Я долго спутника искал
И вдруг нашел на повороте:
В поверхности любых зеркал
Его легко, мой друг, найдете.
Печален взор его лукавый,
Улыбок непонятна вязь,
Как будто недоволен славой,
Лишь к славе горестной стремясь.
Вы так близки мне, так родны,
Что кажетесь уж нелюдимы.
Наверно, так же холодны
В раю друг к другу серафимы.
Но спутник мой - одна правдивость,
И вот - пусты, как дым и тлен,
И бесполезная ревнивость,
И беглый чад былых измен.
И вольно я вздыхаю вновь,
По-детски вижу совершенство:
Быть может, это не любовь,
Но так похоже на блаженство!

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это – снова душа со своим лебединым
Умирающим стоном,
И ее окружают полярные льдины
Караулом бессонным.

Это – снова душа со своею тревогой!
Может быть, ей удастся
Дотянуться рукою до Господа Бога,
До Небесного Царства...

Это – снова душа на последнем дыханье,
На томительном вздохе
Расстается с неузнанным миром стихами,
Обретя свои сроки...

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не могу понять, не знаю –
Это сон или Верлен?
Я люблю иль умираю?
Это чары или плен?

Из разбитого фиала
Всюду в мире разлита
Или мука идеала,
Или муки красота?

Пусть мечта не угадала –
Та она или не та?
Перед светом идеала
Пусть мечта не угадала

Это сон или Верлен?
Это чары или плен?

Но дохнули розы плена
На замолкшие уста.
И под музыку Верлена
Будет петь моя мечта.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

этот дар слепоты
этот огненный дар
на лице чистоты
только каменный шар

только пламенный куст
как слепая гроза
всеми пальцами чувств
осязает глаза

и нательная тьма
износилась дотла
и пустыня ума
как святыня бела

2001

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из лепрозория лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла

В зори! Из мертвого сна надгробий
В руки, вот в эти ладони, в обе,

Раковинные - расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!

О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх

Раковины... Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,

Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод

Рук неприсваивающих... Спи!
Тайная радость моей тоски,

Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:

Справа и слева и лбом и дном –
Раковинный колыбельный дом.

Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,

Сглаживая... Как ладонью свежей
Скрытые громы студя и нежа,

Нежа и множа... О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей. –

Выйдешь! - По первому слову: будь!
Выстрадавшая раздастся грудь

Раковинная. - О, настежь створы! –
Матери каждая пытка в пору,

В меру... Лишь ты бы, расторгнув плен,
Целое море хлебнул взамен!

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Фин-Филин, Фин-Филин,
Вещая птица!
Фин-Филин, Фин-Филин,
Что тебе снится?

Быстрые кони,
Буйные ветры,
Острые копья
Белого света.

Фин-Филин, Фин-Филин,
Вещая птица!
Фин-Филин, Фин-Филин,
Что тебе снится?

Лунные зори,
Белые сосны,
Темное море,
Проклятый остров.

Белая пена,
Плачет сирена.
Выкрали годы
Птичью свободу.

Вызнали ветры
Девичьи секреты.
Спрятали в росу
Девичью красу.

Белая пена,
Плачет сирена.

Не летай туда, птица!
Не ходи, человек.
Спи, беда!

Фин-Филин, Фин-Филин,
Вещая птица!
Фин-Филин, Фин-Филин,
Что тебе снится?

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда-нибудь, прелестное созданье,
Я стану для тебя воспоминаньем.

Там, в памяти твоей голубоокой,
Затерянным - так далеко - далёко.

Забудешь ты мой профиль горбоносый,
И лоб в апофеозе папиросы,

И вечный смех мой, коим всех морочу,
И сотню - на руке моей рабочей –

Серебряных перстней, - чердак - каюту,
Моих бумаг божественную смуту...

Как в страшный год, возвышены Бедою,
Ты - маленькой была, я - молодою.

1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прямо в губы я тебе шепчу – газэлы,
Я дыханьем перелить в тебя хочу – газэлы.
Ах, созвучны одержимости моей – газэлы!
Ты смотри же, разлюблять не спей – газэлы.
Расцветает средь зимы весна – газэлой,
Пробудят и мертвого от сна – газэлы,
Бродит, колобродит старый хмель – газэлы, -
И пою тебя, моя газель, - газэлой!

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Об ушедших—отошедших —
В горний лагерь перешедших,
В белый стан тот журавлиный —
Голубиный — лебединый —

   О тебе, моя высь,
   Говорю, — отзовись!

О младых дубовых рощах,
В небо росших — и не взросших,
Об упавших и не вставших, —
В вечность перекочевавших, —

   О тебе, наша Честь,
   Воздыхаю — дай весть!

Каждый вечер, каждый вечер
Руки вам тяну навстречу.
Там, в просторах голубиных —
Сколько у меня любимых!

   Я на красной Руси
   Зажилась — вознеси!

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние.
Материнское мое благословение
Над тобой, мой жалобный
Вороненок.

Иссиня — черное, исчерна —
Синее твое оперение.
Жесткая, жадная, жаркая
Масть.
Было еще двое
Той же масти — черной молнией сгасли!
Лермонтов, Бонапарт.

Выпустила я тебя в небо,
Лети себе, лети, болезный!
Смиренные, благословенные
Голуби реют серебряные,
Серебряные над тобой.

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Меж нами - десять заповедей:
Жар десяти костров.
Родная кровь отшатывает,
Ты мне - чужая кровь.

Во времена евангельские
Была б одной из тех...
(Чужая кровь - желаннейшая
И чуждейшая из всех!)

К тебе б со всеми немощами
Влеклась, стлалась - светла
Масть! - очесами демонскими
Таясь, лила б масла

И на ноги бы, и под ноги бы,
И вовсе бы так, в пески...
Страсть по купцам распроданная,
Расплеванная - теки!

Пеною уст и накипями
Очес и потом всех
Нег... В волоса заматываю
Ноги твои, как в мех.

Некою тканью под ноги
Стелюсь... Не тот ли (та!)
Твари с кудрями огненными
Молвивший: встань, сестра!

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разлука смотрит на меня
Твоими серыми глазами.
Вспорхнула птица между нами...
Вскочило сердце на коня,
И мчится поперек огня,
Не уступая своеволью,
Переполняясь новой болью...

За болью - даль, за далью - дым...
А ты глядишь, не отрываясь,
Как свет летит, переливаясь
На уходящие следы
Неразразившейся беды...
И, если даже мир качнется -
Твоя любовь не обернется.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мальчиком, бегущим резво,
Я предстала Вам.
Вы посмеивались трезво
Злым моим словам:

Шалость — жизнь мне, имя — шалость.
Смейся, кто не глуп!
И не видели усталость
Побледневших губ.

Вас притягивали луны
Двух огромных глаз.
— Слишком розовой и юной
Я была для Вас!

Тающая легче снега,
Я была—как сталь.
Мячик, прыгнувший с разбега
Прямо на рояль,

Скрип песка под зубом, или
Стали по стеклу...
— Только Вы не уловили
Грозную стрелу

Легких слов моих, и нежность
Гнева напоказ...
— Каменную безнадежность
Всех моих проказ!

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шел Иоанн, светом озаренный.
Плыл Иордан по пустыне сонной.
Шел Иоанн, время торопилось.
За Иордан солнышко садилось.

Плыл Иордан, в небо упирался.
Шел Иоанн, миру улыбался.
За Иордан опускался вечер.
Шел Иоанн Господу навстречу.

По золотой лестнице с ночлега
Бог молодой опускался с неба.
Плыл Иордан, серебрилось лето.
Шел Иоанн Нового Завета.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль!

Преследуемы оборванцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами
Проходим городом родным.

Чьи руки бережные нежили
Твои ресницы, красота,
И по каким терновалежиям
Лавровая тебя верста... —

Не спрашиваю. Дух мой алчущий
Переборол уже мечту.
В тебе божественного мальчика, —
Десятилетнего я чту.

Помедлим у реки, полощущей
Цветные бусы фонарей.
Я доведу тебя до площади,
Видавшей отроков — царей...

Мальчишескую боль высвистывай,
И сердце зажимай в горсти...
Мой хладнокровный, мой неистовый
Вольноотпущенник — прости!

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.