А ну-ка бей-ка, кому не лень.
Вам жизнь копейка, а мне мишень.
Который в фетрах, давай на спор:
Я - на сто метров, а ты - в упор.

Не та раскладка, но я не трус.
Итак, десятка - бубновый туз!
Ведь ты же на спор стрелял в упор,
Но я ведь снайпер, а ты тапер.

Куду вам деться? Мой выстрел - хлоп,
Девятка в сердце, десятка в лоб!
И черной точкой на белый лист
Легла та ночка на мою жизнь.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Почему любое слово больно нынче ранит?
Потому что рядом стали табором цыгане.
И тревожат душу вечерами.
И как струны поют тополя.
Ля-ля-ля...
И звенит как гитара земля
Ля-ля-ля...

Утоплю тоску в реке, украду хоть ночи я.
Там, в степи, костры горят, и пламя меня манит.
Разорву рубаху на груди и душу в клочья,
Только пособите мне, цыгане.
Я сегодня пропьюсь до рубля.
Ля-ля-ля...
Пусть поет мне цыганка, шаля -
Ля-ля-ля...

Все уснувшее во мне песни вновь разбудят.
Все поросшее быльем расцветет цветами.
И люди добрые простят, а злые пусть осудят -
Я, цыгане, жить останусь с вами.
Ты меня не дождешься, петля.
Ля-ля-ля...
Лейся, песня, как дождь, на поля.
Ля-ля-ля...

Я сегодня пропьюсь до рубля.
Ля-ля-ля...
Лейся, песня, как дождь, на поля,
Под цыганский напев - Ля-ля-ля.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь.

    И растворилась в воздухе до срока
    Над грешною землей материков,
    И чудаки еще такие есть,
    Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.

    Только чувству, словно кораблю,
    Долго оставаться на плаву,
    Прежде чем узнать, что я люблю
    То же, что дышу, или живу.

И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна любви великая страна,
И рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.

    Потребует разлук и расстояний,
    Лишит покоя, отдыха и сна,
    Но вспять безумцев не поворотить,
    Они уже согласны заплатить.

Любой ценой и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.

    Снег и ветер избранных пьянил,
    С ног сбивал, из мертвых воскрешал
    Потому, что, если не любил,
    Значит, и не жил, и не дышал.

Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови,
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.

    Но мы поставим свечи в изголовье
    Погибшим от невиданной любви.
    Их голосам всегда сливаться в такт,
    И душам их дано бродить в цветах.

И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах,
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.

    И я поля влюбленным постелю,
    Пусть пьют во сне и наяву,
    И я дышу, и значит, я люблю,
    Я люблю,и, значит, я живу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: - Лови блесну! -
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну.

     Дом хрустальный на горе для нее.
     Сам, как пес бы, так и рос в цепи...
     Родники мои серебрянные,
     Золотые мои россыпи!

Если беден я, как пес, один,
И в дому моем шаром кати -
Ведь поможешь ты мне, Господи!
Не позволишь жизнь скомкати...

     Дом хрустальный на горе для нее.
     Сам, как пес бы, так и рос в цепи...
     Родники мои серебрянные,
     Золотые мои россыпи!

Не сравнил бы я любую с тобой,
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой, -
Как Мадонной Рафаэлевой!

     Дом хрустальный на горе для нее.
     Сам, как пес бы, так и рос в цепи...
     Родники мои серебрянные,
     Золотые мои россыпи!

1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

- Я баба-Яга, вот и вся недолга.
Я езжу в немазаной ступе.
Я к русскому духу не очень строга.
Люблю его сваренным в супе.

    Ох, надоело по лесу летать,
    Я зелье переварила.
    Ой, что-то стала совсем изменять
    Наша нечистая сила...

- Привет, добрый день! Я - оборотень,
Неловко вчера обернулся:
Хотел превратиться в дырявый плетень,
Да вот посередке запнулся.

    Кто я теперь, самому не понять,
    Эк меня, братцы, скревило.
    Нет, что-то стала нам всем изменять
    Наша нечистая сила...

- Я старый больной озорной водяной,
Но мне надоела квартира,
Лежу под корягой, простуженный, злой,
А в омуте мокро и сыро.

    Вижу намедни - утопленник. Хвать -
    А он меня пяткой по рылу.
    Ой, перестали совсем уважать
    Нашу нечистую силу...

- Такие дела: лешачиха со зла,
Лешив меня лешевелюры,
Вчера из дупла на мороз прогнала,
У ней с водяным шуры-муры.

    Со свету стали совсем изживать,
    Просто-ки сводят в могилу.
    Ой, перестали совсем ублажать
    Нашу нечистую силу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ай не стойте в гордыне -
Подходите к крыльцу,
А и вы, молодые,
Поклонитесь отцу!

Он сердитый, да строгий, -
Как сподлобья взглянёт,
Так вы кланяйтесь в ноги -
Может он отойдет.

Вам отцу поклониться -
Тоже труд небольшой, -
Он лицом просветлится,
Помягчеет душой.

Вы с того начинайте
И потом до конца
Во всю жизнь привечайте
Дорогого отца!

1974

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Товарищи ученые, доценты с кандидатами.
Замучились вы с иксами, запутались в нулях.
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.

   Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
   И корни извлекаете по десять раз на дню.
   Ох, вы там добалуетесь. Ох, вы доизвлекаетесь,
   Пока сгниет, заплеснеет картофель на корню.

Автобусом до Сходни доезжаем,
А там - рысцой. И не стонать!
Небось картошку все мы уважаем,
Когда с сальцой ее помять.

   Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
   С лопатами проявите здесь свой патриотизм.
   А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
   Собак ножами режете, а это - бандитизм.

Товарищи ученые, кончайте поножовщину.
Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид.
Садитесь на автобусы, валяйте к нам в Тамбовщину,
А гамма-излучение денек повременит.

   Автобусом к Тамбову подъезжаем,
   А там - рысцой. И не стонать!
   Небось картошку все мы уважаем,
   Когда с сальцой ее помять.

К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми.
Все ловко здесь разместимся, сами скажете потом,
Что бог мол с ними с генами, бог с ними с хромосомами
Мы славно поработали и славно отдохнем.

   Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные,
   Ньютоны ненаглядные, любимые до слез.
   Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
   Земле ведь все едино - апатиты и навоз.

Накроем стол скатеркою. Валяйте, ешьте пальцами.
Хоть вы там создаете синтетический белок.
Но он такой невкусный. Мы ж вас накормим яйцами,
Дадим с собой картофеля, хоть сумку, хоть мешок.

   Для вас тот день покажется и каторжный и адовый,
   Сырой картофель в грядках у ученых не в чести.
   Зато впервые сможете повкалывать наглядно вы
   И пользу ощутимую народу принести.

Так приезжайте, милые, рядами и колоннами.
Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
Но вы ж там все задохнетесь, за синхрофазотронами,
А здесь места отличные, воздушные места.

   Товарищи ученые. Не сумневайтесь, милые,
   Коль, что у вас не ладится, ну там не тот эффект,
   Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
   Денечек покумекаем и выправим дефект.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вдох глубокий, руки шире,
Не спешите - три-четыре! -
Бодрость духа, грация и пластика!
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая,
Если жив пока еще, -
        гимнастика!

Если вы в своей квартире, -
Лягте на пол - три-четыре! -
Выполняйте правильно движения!
Прочь влияния извне -
Привыкайте к новизне, -
Вдох глубокий до изне-
        можения!

Очень вырос в целом мире
Гриппа вирус - три-четыре! -
Ширится, растёт заболевание.
Если хилый - сразу гроб!
Сохранить здоровье чтоб -
Применяйте, люди, об-
        тирание!

Если вы уже устали -
Сели-встали, сели-встали, -
Не страшны вам Арктика с Антарктикой!
Главный академик Иоффе
Доказал : коньяк и кофе
Вам заменят спорта профи-
        лактика!

Разговаривать не надо -
Приседайте до упада,
Да не будьте мрачными и хмурыми!
Если вам совсем неймется -
Обтирайтась чем придется,
Водными займитесь проце-
        дурами!

Не страшны дурные вести -
Мы в ответ бежим на месте, -
В выигрыше даже начинающий.
Красота - среди бегущих
Первых нет и отстающих, -
Бег на месте общеприми-
        ряющий!

1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я был и слаб, и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром.

И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери,
И озарился изнутри
Здоровым недобром.

     Но властно дернулась рука -
     Лежать лицом к стене,
     И вот мне стали мять бока
     На липком тапчане.

     А самый главный сел за стол,
     Вздохнул осатанело,
     И что- то на меня завел
     Похожее на дело.

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом под дых,
На печень-бедолагу.

Когда давили под ребро -
Как екнуло мое нутро,
И кровью каркало перо
В невинную бумагу.

     В полубреду, в полууглу
     Разделся донага,
     В углу готовила иглу
     Мне старая карга,

     И от корней волос до пят
     По телу ужас плелся,
     А вдруг уколом усыпят,
     Чтоб сонный раскололся.

Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом,
И крови ток прервал,

Я было взвизгнул, но замолк,
Сухие губы на замок,
А он кряхтел, кривил замок
И в залу ликовал.

     Он в раж вошел, в знакомый раж,
     Но я как заору,
     Чего строчишь, а ну, покажь
     Секретную муру.

     Подручный, бывший психопат,
     Связал мои запястья,
     Тускнели, выложившись в ряд,
     Орудия пристрастья.

Я терт, я бит и нравом крут,
Могу в разнос, могу в раскрут,
Но тут смирят, и тут уймут,
Я никну и скучаю,

Лежу я, голый как сокол,
А главный шмыг, да шмыг за стол,
И что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.

     Нет, надо силы поберечь,
     Ослаб я и устал,
     Ведь скоро пятки будут жечь,
     Чтоб я захохотал,

     Держусь на нерве, начеку,
     Но чувствую отвратно,
     Мне в горло сунули кишку,
     Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят,
По мне елозят, егозят.
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь.

Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изотрут,
Ужмут, не прополощут.

     Дыши, дыши поглубже ртом,
     Да выдохни - умрешь.
     У вас тут выдохни - потом
     Навряд ли и вдохнешь.

     Во весь свой пересохший рот
     Я скалюсь: ну порядки,
     У вас, ребятки, не пройдет
     Играть со мною в прятки.

Убрали свет и дали газ
Там каша какая-то зажглась,
И гноем брызнула из глаз,
И булькнула трахея,

Он стервенел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз.
Я видел это как-то раз,
Фильм в качестве трофея.

     Ко мне заходят со спины
     И делают укол,
     Колите, сукины сыны,
     Но дайте протокол.

     Я даже на колени встал,
     Я к тазу лбом прижался,
     Я требовал и угрожал,
     Молил и унижался.

Но тут же затянули жгут,
И вижу я, спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.

Где-где, а тут свое возьмут,
А я гадаю, старый шут,
Когда же раскаленный прут,
Сейчас или потом?

     Шабаш кадился и лысел,
     Пот лился горячо,
     Раздался звон, и ворон сел
     На белое плечо,

     И ворон крикнул: Never мore!
     Проворен он и прыток,
     Напоминает: прямо в морг
     Выходит зал для пыток.

Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
Эй, за прострастный ваш допрос
Придется отвечать

Вы, как вас там по именам,
Вернулись к старым временам,
Но протокол допроса нам
Обязаны давать.

      Я через плечо кошу
      На писанину ту,
      Я это вам не подпишу,
      Покуда не прочту.

      Но чья-то желтая спина
      Ответила бесстрастно:
      Тут ваша подпись не нужна,
      Нам без нее все ясно.

Сестренка, милая, не трусь,
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом.

Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал.
Скажите всем, кого я знал,
Я им остался братом.

     Он молвил, подведя черту:
     Читай, мол, и остынь.
     Я впился в писанину ту,
     А там одна латынь,

     В глазах круги, в мозгу нули,
     Проклятый страх, исчезни
     Они же, просто, завели
     Историю болезни.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах! В поднебесье летал
Лебедь черный, младой да проворный.
Ах! Да от лёта устал -
Одинокий, да смелый, да гордый.
Ах! Да снижаться он стал
С высоты своей лебединой.
Ах! Два крыла распластал -
Нет уж сил и на взмах на единый.

        Ай не зря гармонь пиликает -
        Ваня музыку мурлыкает, -
        С уваженьем да с почтеньем,
        Да конечно, со значеньем.

Ах! На крутом берегу,
Словно снег среди лета, не тая,
Ах! На зеленом лугу -
Лебединая белая стая.
Ах! Да не зря он кружил,
Да и снизился не понапрасну:
Ах! Он от стаи отбил
Лебедь белую саму прекрасну.

        Ай вы добры люди-граждане,
        Вы б лебедушку уважили -
        Затянули бы протяжную
        Про красу ее лебяжую.

Ох! Да и слов не сыскать,
Вот и голос дрожит неумелый.
Ох! Другу дружка под стать -
Лебедь черный да лебеди белой, -
Ах! Собралися в полет
Оба-двое крылатые вместе.
Ах! Расступися, народ,
Поклонись жениху и невесте!

        Ай спасибо, люди-граждане,
        Что невестушку уважили,
        Жениха не забываете,
        Да обоих привечаете.

1974

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я на виду - и действием и взглядом
Я выдаю присутствие свое.
Нат Пинкертон и Шерлок Холмс - старье!
Спокойно спите, люди: Гусев рядом!

Мой метод прост: сажусь на хвост и не слезаю.
Преступник - это на здоровом теле прыщик, -
И я мерзавцу о себе напоминаю:
Я здесь - я вот он, - на то я сыщик!

  Волнуются преступнички,
  Что сыщик не безлик, -
  И оставляют, субчики,
  Следочки на приступочке,
  Шифровочки на тумбочке, -
  Достаточно улик.

Работу строю по системе четкой:
Я не скрываюсь, не слежу тайком, -
И пострадавший будет с кошельком,
Ну а преступник - будет за решеткой.

Идет преступник на отчаянные трюки,
Ничем не брезгует, на подкуп тратит тыщи, -
Но я ему заламываю руки:
Я здесь - я вот он, - на то я сыщик!

  Волнуются преступнички,
  Что сыщик не безлик, -
  И оставляют, субчики,
  Следочки на приступочке,
  Шифровочки на тумбочке, -
  Достаточно улик.

Вот я иду уверенной походкой:
Пусть знает враг - я в план его проник!
Конец один - преступник за решеткой:
Его сам Гусев взял за воротник!

1973

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я раззудил плечо - трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник - Джон ли, Крамер ли:
Рекорд уже в кармане у меня.

    Заметано, заказано, заколото,
    Мне кажется, я следом полечу...
    Но мне нельзя, ведь я - метатель молота:
    Приказано метать - и я мечу.

Эх, жаль, что я мечу его в Италии,
Я б дома кинул молот без труда.
Ужасно далеко, куда подалее,
И, лучше б, если раз и навсегда.

    Я против восхищения повального,
    Но я надеюсь, года не пройдет,
    Я все же зашвырну в такую даль его,
    Что и судья с ищейкой не найдет.

Вокруг меня корреспонденты бесятся,
Мне помогли, - им отвечаю я, -
Взобраться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и моя семья.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я помню, я помню тот вечер.
Не встречусь с любимой, не праздничный стол.
Сегодня я там самый главный диспетчер,
И стрелки сегодня я сам перевел.

И пусть отправляю я поезд в пустыню,
Где только барханы в горячих лучах.
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис совсем не зачах.

И вновь отправляю я поезд по миру,
Я рук не ломаю, навзрыд не кричу.
Их мне не навяжут, чужих пассажиров,
Сажаю я в поезд кого захочу.

И пусть отправляю я поезд в пустыню,
Где только барханы в горячих лучах.
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис совсем не зачах.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Ах, дороги узкие -
        Вкось, наперерез, -
        Версты белорусские -
        С ухабами и без!
        Как орехи грецкие
        Щелкаю я их, -
        Говорят, немецкие -
        Гладко, напрямик...

Там, говорят, дороги - ряда по три
И нет дощечек с Ахтунг! или Хальт!.
Ну что же - мы прокатимся, посмотрим,
Понюхаем - не порох, а асфальт.

        Горочки пологие -
        Я их щелк да щелк!
        Но в душе, как в логове,
        Затаился волк.
        Ату, колеса гончие!
        Целюсь под обрез -
        С волком этим кончу я
        На отметке Брест.

Я там напьюсь водички из колодца
И покажу отметки в паспортах.
Потом мне пограничник улыбнется,
Узнав, должно быть, или - просто так...

        После всякой зауми
        Вроде кто таков? -
        Как взвились шлагбаумы
        Вверх, до облаков!
        Взял товарищ в кителе
        Снимок для жены -
        И... только нас и видели
        С нашей стороны!

Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!
Они - рукой подать - наискосок...
Так я впервые пересек границу -
И чьи-то там сомнения пресек.

        Ах, дороги скользкие -
        Вот и ваш черед, -
        Деревеньки польские -
        Стрелочки вперед;
        Телеги под навесами,
        Булыжник-чешуя...
        По-польски ни бельмеса мы -
        Ни жена, ни я!

Потосковав о ломте, о стакане,
Остановились где-то наугад, -
И я сказал по-русски : Прошу, пани! -
И получилось точно и впопад!

        Ах, еда дорожная
        Из немногих блюд!
        Ем неосторожно я
        Всё, что подают.
        Напоследок - сладкое,
        Стало быть - кончай!
        И на их хербатку я
        Дую, как на чай.

А панночка пощелкала на счетах
(Всё как у нас - зачем туристы врут!)
И я, прикинув разницу валют,
Ей отсчитал не помню сколько злотых
И проворчал :По-божески дерут...

        Где же песни-здравицы, -
        Ну-ка подавай! -
        Польские красавицы,
        Для туристов - рай?
        Рядом на поляночке -
        Души нараспах -
        Веселились панночки
        С граблями в руках.

Да, побывала Польша в самом пекле, -
Сказал старик - и лошадей распряг...-
Красавицы-полячки не поблекли -
А сгинули в немецких лагерях...

        Лемеха въедаются
        В землю, как каблук,
        Пеплы попадаются
        До сих пор под плуг.
        Память вдруг разрытая -
        Неживой укор :
        Жизни недожитые -
        Для колосьев корм.

В мозгу моём, который вдруг сдавило
Как обручем, - но так его, дави! -
Варшавское восстание кровило,
Захлебываясь в собственной крови...

        Дрались - худо-бедно ли,
        А наши корпуса -
        В пригороде медлили
        Целых два часа.
        В марш-бросок, в атаку ли -
        Рвались, как один, -
        И танкисты плакали
        На броню машин...

Военный эпизод - давно преданье,
В историю ушел, порос быльем, -
Но не забыто это опозданье,
Коль скоро мы заспорили о нем.

        Почему же медлили
        Наши корпуса?
        Почему обедали
        Эти два часа?
        Потому что танками,
        Мокрыми от слез,
        Англичанам с янками
        Мы утерли нос!

А может быть, разведка оплошала -
Не доложила?.. Что теперь гадать!
Но вот сейчас читаю я :Варшава -
И еду, и хочу не опоздать!

1973

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                       Вадиму Туманову

В младенчестве нас матери пугали,
Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой, -
Они в сердцах бранились - и едва ли
Желали детям участи такой.

        А мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
        В обход и напролом, и просто пылью по лучу...
        К каким порогам приведет дорога?
        В какую пропасть напоследок прокричу?

Мы Север свой отыщем без компаса -
Угрозы матерей мы зазубрили как завет, -
И ветер дул, с костей сдувая мясо
И радуя прохладою скелет.

Мольбы и стоны здесь не выживают -
Хватает и уносит их поземка и метель,
Слова и слезы на лету смерзают, -
Лишь брань и пули настигают цель.

        И мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
        В обход и напролом, и просто пылью по лучу...
        К каким порогам приведет дорога?
        В какую пропасть напоследок прокричу?

Про все писать - не выдержит бумага,
Все - в прошлом, ну а прошлое - былье и трын-трава, -
Не раз нам кости перемыла драга -
В нас, значит, было золото, братва!

Но чуден звон души моей помина,
И белый день белей, и ночь черней, и суше снег, -
И мерзлота надежней формалина
Мой труп на память схоронит навек.

        А мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
        В обход и напролом, и просто пылью по лучу...
        К каким порогам приведет дорога?
        В какую пропасть напоследок прокричу?

Я на воспоминания не падок,
Но если занесла судьба - гляди и не тужи :
Мы здесь подохли - вон он, тот распадок, -
Нас выгребли бульдозеров ножи.

        Здесь мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
        В обход и напролом, и просто пылью по лучу...
        К таким порогам привела дорога...
        В какую ж пропасть напоследок прокричу?..

1977

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Левону Качаряну

Припев: Где твои семнадцать лет?
        На Большом Каретном.
        Где твои семнадцать бед?
        На Большом Каретном.
        Где твой черный пистолет?
        На Большом Каретном.
        А где тебя сегодня нет?
        На Большом Каретном.

Помнишь  ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
        Еще бы, ведь

Припев.

Переименован он теперь,
Стало всё по новой там, верь не верь,
И все же, где б ты ни был, где ты не бредешь,
Нет-нет, да по Каретному пройдешь.
        Еще бы, ведь

Припев.

1962

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я вышел ростом и лицом
(Спасибо матери с отцом),
С людьми в ладу - не понукал, не помыкал,
Спины не гнул - прямым ходил,
И в ус не дул, и жил, как жил,
И голове своей руками помогал.

Но был донос и был навет
Кругом пятьсот и наших нет
И кабинет с табличкой Время уважай!
Там прямо без соли едят
Там штемпельставят наугад,
Кладут в конверт и посылают за Можай.

Потом - зачёт, потом - домой:
С семью годами за спиной
Висят года на мне - ни сбросить, ни прогнать
Но на начальника попал,
Который бойко вербовал
И за Урал машины стал Перегонять...

Дорога, а в дороге МАЗ,
Который по уши увяз.
В кабине тьма, напарник третий час молчит.
Хоть бы кричал, аж зло берет -
Назад пятьсот, вперед пятьсот,
А он зубами Танец с саблями стучит.

Мы оба знали про маршрут,
Что этот МАЗ на стройке ждут,
А наше дело - сел, поехал - ночь, полночь!
И надо ж так - под Новый год,
Назад пятьсот, вперед пятьсот,
Сигналим зря, пурга, и некому помочь.

Глуши мотор, - он говорит, -
Пусть этот МАЗ огнем горит!
Мол, видишь сам, что больше нечего ловить,
Куда не глянь - кругом пятьсот,
И к ночи, точно, занесет,
Так заровняет, что не надо хоронить!

Я отвечаю: Не канючь!
А он за гаечный за ключь
И волком смотрит, он вообще бывает крут.
А что ему - кругом пятьсот,
И кто кого переживет,
Тот и докажет, что был прав, когда припрут.

Он был мне больше чем родня -
Он ел с ладони у меня.
А тут глядит в глаза, и холод по спине.
А что ему - кругом пятьсот,
И кто там после разберет,
Что он забыл, кто я ему и кто он мне.

И он ушел куда-то вбок.
Я отпустил, а сам прилег,
Мне снился сон про наш веселый оборот:
Что будто вновь кругом пятьсот,
Ищу я выход из ворот,
Но нет его, есть только вход, и то не тот.

Конец простой - пришел тягач,
И там был трос, и там был врач,
И МАЗ попал, куда положено ему,
И он пришел - трясется весь,
А тут опять далекий рейс...
Я зла не помню, я опять его возьму.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Посвящается Аркадию Вайнеру

Ах, черная икорочка
Да едкая махорочка!..
А помнишь - кепка, челочка
Да кабаки до трех?..
А чёренькая Норочка
С подъезда пять - айсорочка?
Глядишь - всего пятерочка,
А - вдоль и поперек...

А вся братва одесская...
Два тридцать - время детское.
Куда, ребята, деться, а?
К цыганам в поплавок!
Пойдемте с нами, Верочка,!..
Цыганская венгерочка!
Пригладь виски, Валерочка,
Да чуть примни сапог!..

А помнишь - вечериночки
У Солиной Мариночки,
Две бывших балериночки
В гостях у пацанов?..
Сплошная безотцовщина :
Война, да и ежовщина, -
А значит - поножовщина,
И годы - до обнов...

На всех клифты казенные -
И флотские, и зонные, -
И братья заблатненные
Имеются у всех.
Потом отцы появятся,
Да очень не понравятся, -
Кой с кем, конечно, справятся,
И то - от сих до сех...

Дворы полны - ну надо же! -
Танго хватает за души, -
Хоть этому, да рады же,
Да вот еще - нагул.
С Малюшенки - богатые,
Там - шпанцири подснятые,
Там и червонцы мятые,
Там Клещ меня пырнул...

А у Толяна Рваного
Братан пришел с Желанного -
И жить задумал наново,
А был хитер и смел, -
Да хоть и в этом возрасте,
А были позанозистей, -
Помыкался он в гордости -
И снова загремел...

И всё же брали соточку
И бацали чечеточку, -
А ночью взял обмоточку -
И чтой-то завернул...
У матери бессонница, -
Все сутки книзу клонится.
Спи! Вдруг чего обломится, -
Небось - не в Барнаул...

1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Вадиму Туманову

Был побег на рывок -
Наглый, глупый, дневной, -
Вологодского - с ног
И - вперед головой.

И запрыгали двое,
В такт сопя на бегу,
На виду у конвоя
Да по пояс в снегу.

        Положен строй в порядке образцовом,
        И взвыла Дружба - старая пила,
        И осенили знаменьем свинцовым
        С очухавшихся вышек три ствола.

Все лежали плашмя,
В снег уткнули носы, -
А за нами двумя -
Бесноватые псы.

Девять граммов горячие,
Аль вам тесно в стволах!
Мы на мушках корячились,
Словно как на колах.

        Нам - добежать до берега, до цели, -
        Но свыше - с вышек - все предрешено :
        Там у стрелков мы дергались в прицеле -
        Умора просто, до чего смешно.

Вот бы мне посмотреть,
С кем отправился в путь,
С кем рискнул помереть,
С кем затеял рискнуть!

Где-то виделись будто, -
Чуть очухался я -
Прохрипел: Как зовут-то?
И - какая статья?

        Но поздно: зачеркнули его пули -
        Крестом - в затылок, пояс, два плеча, -
        А я бежал и думал: добегу ли? -
        И даже не заметил сгоряча.

Я - к нему, чудаку:
Почему, мол, отстал?
Ну а он - на боку
И мозги распластал.

Пробрало! - телогрейка
Аж просохла на мне:
Лихо бьет трехлинейка -
Прямо как на войне!

        Как за грудки, держался я за камни:
        Когда собаки близко - не беги!
        Псы покропили землю языками -
        И разбрелись, слизав его мозги.

Приподнялся и я,
Белый свет стервеня, -
И гляжу - кумовья
Поджидают меня.

Пнули труп: Эх, скотина!
Нету проку с него:
За поимку - полтина,
А за смерть - ничего.

        И мы прошли гуськом перед бригадой,
        Потом - за вахту, отряхнувши снег :
        Они обратно в зону - за наградой,
        А я - за новым сроком за побег.

Я сначала грубил,
А потом перестал.
Целый взвод меня бил -
Аж два раза устал.

Зря пугают тем светом, -
Тут - с дубьем, там - с кнутом :
Врежут там - я на этом,
Врежут здесь - я на том.

        Я гордость под исподнее упрятал -
        Видал, как пятки лижут гордецы, -
        Пошел лизать я раны в лизолятор, -
        Не зализал - и вот они, рубцы.

Эх бы нам - вдоль реки, -
Он был тоже не слаб, -
Чтобы им - не с руки,
А собакам - не с лап!..

Вот и сказке конец.
Зверь бежал на ловца.
Снес - как срезал - ловец
Беглецу пол-лица.

        ...Все взято в трубы, перекрыты краны, -
        Ночами только воют и скулят,
        Что надо, надо сыпать соль на раны :
        Чтоб лучше помнить - пусть они болят!

1977

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разбег, толчок и - стыдно подыматься,
Вот рту опилки, слезы из-под век.
На рубеже проклятом 2.12
Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам, как на духу,
Такова вся спортивная жизнь:
Лишь мгновение ты наверху
И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я,
Хоть у них у всех толчковая - левая,
А у меня толчковая - правая.

Разбег, толчок... Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
- Да ты же, парень, прыгаешь в длину.

У тебя растяженье в паху,
Прыгать с правой - дурацкий каприз.
Не удержишься ты наверху,
Ты стремительно падаешь вниз.

Но задыхаясь, словно от гнева я,
Объяснил толково я:  главное,
Что у них у всех толчковая - левая,
А у меня толчковая - правая .

Разбег, толчок - 2.10 у канадца.
Он мне в лицо смеется на лету.
Я планку снова сбил на 2.12,
И тренер мне сказал напрямоту,

Что меня он утопит в пруду,
Чтобы впредь неповадно другим,
Если враз сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.

Но я лучше выпью зелье с отравою
И над собой что-нибудь сделаю,
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую.

Трибуны дружно начали смеяться,
Но пыл мой от насмешек не ослаб.
Разбег, толчок, полет - и 2.12
Теперь уже мой пройденый этап.

Пусть болит мая травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты,
Но я все-таки был наверху,
И меня не спихнуть с высоты.

Так что съел плоды запретные с древа я,
И поймал за хвост теперь славу я,
Хоть у них у всех толчковая - левая,
Но моя толчковая  -  правая!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я весь в свету, доступен всем глазам,
Я приступил к привычной процедуре,
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет, нет, сегодня точно к амбразуре.

И микрофону я не по натру,
Да, голос мой любому опостылет,
Уверен, если где-то я совру,
Он ложь мою безжалостно усилит

Припев : Бьют лучи от рампы мне под ребра,
         Лупят, светят фонари в лицо недобро
         И слепят с боков прожектора,
         И жара, жара, жара.

Он, бестия, потоньше острия,
Слух безотказен, слышит фальш до ноты.
Ему плевать, что не в ударе я,
Но пусть я честно выпеваю ноты.

Сегодня я особенно хриплю,
Но изменить тональность не рискую.
Ведь если я душою покривлю,
Он ни за что не выправит кривую.

Припев.

На шее гибкий этот микрофон
Своей змеиной головою вертит,
Лишь только замолчу, ужалит он,
Я должен петь до одури, до смерти.

Не шевелись, не двигайся, не смей,
Я видел жало, ты змея, я знаю.
А я сегодня заклинатель змей,
Я не пою, а кобру заклинаю.

Припев.

Прожорлив он и с жадностью птенца
Он изо рта выхватывает звуки.
Он в лоб мне влепит девять грамм свинца,
Рук не поднять, гитара вяжет руки.

Опять не будет этому конца.
Что есть мой микрофон? Кто мне ответит?
Теперь он как лампада у лица,
Но я не свят и микрофон не светит.

Припев.

Мелодии мои попроще гамм,
Но лишь сбиваюсь с искреннего тона,
Мне сразу больно хлещет по щекам
Недвижимая тень от микрофона.

Я освещен, доступен всем глазам,
Чего мне ждать: затишья или бури?
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет, нет, сегодня точно к амбразуре.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бродят
        по свету люди
                        разные,
Грезят
        они о чуде -
Будет
        или не будет...

        Стук -
                и в этот вечер
        Вдруг
                тебя замечу, -
                Вот и чудо!

Скачет
        по небу всадник -
                        облако,
Плачет
        дождем и градом -
Значит,
        на землю надо.

        Здесь
                чудес немало
        Есть -
                звезда упала, -
                Вот и чудо!

Знаешь,
        я с чудесами -
                        запросто :
Хочешь,
        моргни глазами -
Тотчас
        под небесами!

        Я
                заклятье знаю -
        Ну,
                скажи :Желаю -
                Вот и чудо!

1960-е

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще ни холодов, ни льдин.
Земля тепла. Красна калина.
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.

   Должно быть, он примет не знал, -
   Народец праздный суесловит, -
   Смерть тех из нас всех прежде ловит,
   Кто понарошку умирал.

Коль так, Макарыч, - не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй - останься живым.

   Но в слезы мужиков вгоняя,
   Он пулю в животе понес,
   Припал к земле, как верный пес.
   А рядом куст калины рос,
   Калина - красная такая...

Смерть самых лучших намечает
И дергает по одному, -
Еще один ушел во тьму!...
Не буйствует и не скучает.

   А был бы Разин в этот год.
   Натура где - Онега, Нарочь?
   Все печки-лавочки, Макарыч!
   Такой твой парень не живет.

Вот после временной заминки,
Рок процедил через губу:
Снять со скуластого табу
За то, что видел он в гробу
Все панихиды и поминки.

   Того, с большой душою в теле
   И с тяжким грузом на горбу,
   Чтоб не испытывал судьбу,
   Взять утром тепленьким с постели!

И после непременной бани,
Чист перед богом и тверез,
Взял да и умер он всерьез,
Решительней, чем на экране.

1974

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Александру Назаренко и экипажу теплохода Шота Руставели

Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты,
И хрипят табуны, стревенея, внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.

И команды короткие, злые
Зимний ветер уносит во тьму:
Канцы за борт!, Отдать носовые!
И Буксир, подработать корму!

    Капитан, чуть улыбаясь, -
    Все, мол, верно, молодцы, -
    От земли освобождаясь,
    Приказал рубить концы.

Только снова назад обращаются взоры,
Крепко держит земля, все и так, и не так.
Почему слишком долго не сходятся створы,
Почему слишком часто моргает маяк?

Все в порядке, конец всем вопросам,
Кроме вахтенных, всем отдыхать.
Но пустуют каюты - матросам
К той свободе еще привыкать.

    Капитан, чуть улыбаясь,
    Молвил только: молодцы!
    От земли освобождаясь,
    Нелегко рубить концы.

Переход двадцать дней, рассыхаются шлюпки,
Нынче утром последний отстал альбатрос.
Хоть бы шторм! Или лучше, чтоб в радиорубке
Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.

Так и есть: Трое - месяц в корыте,
Яхту вдребезги кит разобрал.
Да за что вы нас благодарите?
Вам спасибо за этот аврал.

    Капитан, чуть улыбаясь,
    бросил только: молодцы,
    Тем, кто, с жизнью расставаясь,
    Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,
И еще черти в ступе, и Бог знает что,
И красивейший в мире Фиорд Мильфорсаун,
Тот, куда я ногой не ступал, но зато...

Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите песню мою,
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою.

    Скажет мастер, улыбаясь,
    Мне и песне: Молодцы!
    Так, на суше оставаясь,
    Я везде креплю концы.

И опять продвигается, словно на ринге,
По воде одинокая тень корабля.
В напряженьи матросы, ослаблены шпринги,
Руль полборта налево! - и в прошлом земля.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я был слесарь шестого разряда,
Я получку на ветер кидал.
А получал я всегда сколько надо
И плюс премию в каждый квартал.

Если пьешь,понимаете сами,
Должен что-то и есть человек.
И кроме невесты в Рязани,
У меня две шалавы в Москве.

Шлю посылки и письма в Рязань я,
А шалавам себя и вино.
Каждый вечер одно наказанье
И всю ночь истезанье одно.

Вижу я,что здоровие тает,
На работе все брак и скандал.
Никаких моих сил не хватает
И плюс премии в каждый квартал.

Синяки и морщины на роже,
И сказал я тогда им без слов:
На ... Вас,мне здоровье дороже,
Поищите других фраеров.

Если б знали насколько мне лучше,
Как мне чудно,хоть бы кто увидал.
Я один пропиваю получку
И плюс премию в каждый квартал.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.